Чубайс: "Приватизация вообще не была экономическим процессом"

Ещё один сознался

Джон Стиглиц о приватизации (не то 1999, не то самое начало нулевых):

---

...

Налоговая политика и (ре)приватизация

Вторая крупная ошибка прошедшего десятилетия заключалась в стремлении приватизировать как можно скорее - без учета того, существует ли для этого соответствующая институциональная инфраструктура. При этом ссылались на вариант следующей гипотезы Коуза: для достижения эффективности необходимо передать собственность в частные руки, и мотивация максимизации прибыли после этого достаточна для того, чтобы капитал управлялся эффективно. Хотя исторический опыт и подтверждает гипотезу о стимулах к эффективности, но известно, что частные рынки при отсутствии необходимых институтов могут оказаться еще более сильным стимулом к краже активов и к их отвлечению от сфер, создающих богатство. Кроме того, не существует ни теоретических, ни эмпирических оснований для утверждения, что право частной собственности автоматически создает необходимую институциональную инфраструктуру.

Способ приватизации, при котором небольшое число олигархов сосредоточило в своих руках громадные богатства, не только не способствовал эффективному управлению капиталом, но подорвал также социальный капитал, веру людей в преимущества рынка и демократических процессов.

Сосредоточение на перераспределении собственности отвлекло внимание от создания новых предприятий (10). Способ проведения приватизации не уделял должного внимания вопросам управления фирмами(11) и не способствовал созданию новых предприятий (12). Более того проводившаяся политика не делало приватизируемые предприятия аттрактивными для иностранных инвесторов, а несоблюдение законов еще больше сдерживало их желание вкладывать в какие-либо отрасли, кроме добычи минерального сырья. (см. рис. 2).

...

В то время как приватизация, проведенная до создания институтов рыночной экономики, вела к неправомерному присвоению собственности, эта же приватизация, осуществленная до формирования четкого механизма сбора налогов, лишила государство необходимых бюджетных ресурсов, затрачиваемых в общественных целях, подрывало социальный контракт и способствовало обогащению все тех же олигархов.

Было бы относительно легко повысить долю налогов в ВВП прежде всего за счет производства, питаемого природными ресурсами, будь та то воля правительства и соответствующая поддержка международных финансовых институтов. Существуют хорошо известные способы слежения за мировыми ценами и сбора налогов на этой основе. И это можно сделать незамедлительно. Более того, налоги такого вида должны рассматриваться как чистые налоги на ренту, которые меньше искажают рыночный механизм, чем другие формы налогообложения.

---

Умный таки мужик. Не зря лауреат.

после приватизации возникла ситуация, когда самым выгодным в бизнесе было — дорваться до существующего актива, а не создать новый. И это до сих пор у нас в мозгах сидит.

Китайцы дали возможность развиваться новым бизнесам, а мы запустили борьбу за имеющиеся. Все крупнейшие наши бизнес-схемы — это как бы что-то перепродать.

 

— Почему была допущена эта ошибка?

— Никто и не ошибся. Просто у людей были свои собственные цели. Гигантская приватизация, создавшая почти всех олигархов, дала в бюджет России образца 1995 года всего 1,8 процента его доходов. Куда выгоднее было оставить предприятия в госсобственности, получать с них все налоги и дивиденды — гораздо жестче, чем это происходило, а когда придет время и они в десять раз подорожают — пожалуйста, продавайте.


— Сейчас государство пытается вернуться в бизнес, а мы ругаем его за ползучую национализацию. Так, может, все правильно они делают?

— Это другой вопрос. Да, многие говорят, что это менее эффективно. Но, на­пример, в банковской сфере я это приветствую.

 

Чубайс: Да, примерно так. Суть картины простая: залоговые аукционы 1995 года были тактической жертвой ради того, чтобы не отдать власть Зюганову.

Авен: Я знаю твою логику по поводу залоговых аукционов — что надо было побеждать коммунистов и это было самое главное. Я, конечно, так не думаю.

Чубайс: Я знаю, что ты за Зюганова, я в курсе. Я против. У нас разные точки зрения по этому поводу.

Так вот, этого не произошло благодаря тому, что власть вместе с бизнесом боролась с коммунистами. Я думаю, что без бизнеса у российской власти того времени не хватило бы ресурсов на победу. Я согласен с тем, что это было тактическое решение, но в тот момент решалась судьба страны.

 

"Ты помнишь - как всё начиналось.." ©

Приватизация? А была ли полноценная приватизация в России?

Алроса
АСВ
Аэрофлот
ВТБ
Внешэкономбанк
Газпром
ГК ФСР ЖКХ
Интер РАО
ОАК
ОСК
РЖД
Роснефть
Ростелеком
Росатом
Росгосстрах
Роснано
Россельхозбанк
Ростехнологии
РусГидро
Совкомфлот
Сбербанк
Транснефть
Уралвагонзавод
И т.д.

Что общего у всех этих корпораций? Это корпорации в которых государство владеет контрольным пакетом акций.

Можно было, разумеется, придумать различные хитроумные схемы вроде «ваучеров», но в рыночном плане они ничего не меняли, даже запутывали дело, осложняя процесс раздела собственности.
Отдать все иностранцам российские чиновники не решились, поскольку в таком случае оказались бы в собственной стране в лучшем случае в положении управляющих. Миф о компрадорской буржуазии, которая якобы правила бал в 90-е годы, не имеет ничего общего с действительностью. Российская бюрократия и выросшая из нее буржуазия были глубоко национальными, оберегая для себя все лакомые кусочки экономики, от нефти до банковского сектора, куда при Борисе Ельцине старательно не допускали иностранцев (западные финансовые институты укоренились на российском рынке лишь в годы «укрепления патриотизма», да и то не в полной мере). Впрочем, даже массовое привлечение иностранных капиталов к приватизации не решило бы проблему качественно. Ведь в 90-е все страны конкурировали между собой, выставляя на продажу все, что у них имелось в общественном секторе. Приватизация охватила планету от Англии до Зимбабве и от Аргентины до Казахстана. Вся Восточная Европа предлагала себя по бросовым ценам. Так что стремление не допустить иностранных инвесторов к приватизационным сделкам было вполне рациональным. Средств все равно привлекли бы очень мало, но зато упустили бы контроль и собственность.

 

Пропаганда «западничества» и «огульное очернение советского прошлого», от которых впоследствии правящие круги отмежевались, имели самое практическое значение, будучи тесно связаны с идеологическим обоснованием приватизации. Беда лишь в том, что некоторые интеллигенты, как и свойственно идеологам, восприняли собственные речи всерьез, а потому не смогли вовремя перестроиться, когда «концепция изменилась». Им, беднягам, приходится сегодня участвовать в «маршах несогласных» или выступать в двух-трех оставленных нам по милости властей либеральных изданиях.

 

Мнение о качествах сабжа лично.

К слову, когда Чубайс вернулся в правительство в марте 1997 года, у него начались серьёзные проблемы. Он (вопреки созданному ему имиджу) очень слабый менеджер, то есть абсолютно не умеет передоверять ответственность, его сотрудники всё время все работы проваливают. А вот в личном плане аппаратчик он почти гениальный. И в результате он начал всё большую часть необходимой работы выполнять лично. Как следствие, вначале он спал 6-7 часов в сутки, потом 5, потом – 3… Стал выглядеть как зомби и эффективность его работы резко упала… Со всеми вытекающими, фактически, политическую игру он проиграл уже к концу лета 97 года, полугода не прошло.

 

Ошибки политэкономов

Нельзя сказать, что стратегия экономического развития страны в 1980-е годы вообще никак не продумывалась. Была проделана колоссальная работа по подготовке Комплексной программы научно-технического прогресса СССР — последняя ее версия была закончена в 1988 году и охватывала горизонт 1991–2010 годов. Там были отраслевые блоки и сводный том, анализировавший основные проблемы народного хозяйства и меры по их решению. Наш институт был одним из двух головных организаций по этой работе. Мы тогда впервые предложили меры активной социальной политики и перспективы направления перестройки системы хозяйствования.

Но в реальной жизни возобладали другие теории и рецепты. Беда наших реформаторов заключалась в том, что они были политэкономы. Политэкономы — это довольно грамотные люди. Они говорили, что экономика описывается таким-то набором уравнений и неравенств. Если она устроена так, как они написали, тогда все остальные их выкладки логически безупречны. Но загвоздка как раз заключалась в том, что их исходные посылки были в значительной степени умозрительными, имеющими к реальной хозяйственной жизни весьма отдаленное отношение. В результате переход к рынку сопровождался у нас огромным количеством безобразий.

Нагляднее всего процесс принятия неверных решений можно проследить, анализируя ход российской приватизации. Замечу, что необходимость приватизации в России в среде профессиональных экспертов никогда и никем не подвергалась сомнению. Согласие было всеобщим — без масштабной приватизации проблемы российской экономики решить нельзя. Однако механическое превращение государственной собственности в частную большинством экспертов рассматривалось как бессмысленное. Экономическая задача формулировалась совершенно иначе: необходимо было превратить неэффективную собственность в эффективную. Такой подход, разумеется, требовал достаточно длительной и аккуратной работы по созданию соответствующих законодательных норм, институтов и механизмов.

Но в реальности все было сделано по-другому: реформаторы провели ускоренную приватизацию под чисто политическим лозунгом «Не допустим возврата коммунизма». Такая постановка вопроса была откровенно параноидальной — российское общество и без того категорически не желало возвращаться к очередям, дефициту, карточной системе, невозможности выезда за границу и другим хорошо знакомым им особенностям коммунистической системы.

Самая грубая ошибка была связана со сбережениями — нельзя было их обнулять. В рыночной экономике есть два ключевых агента: покупатель и сберегатель. А мы последнего просто убили, растоптали в 1992 году. Мы заявили, что сбережений граждан больше нет, потому что все они потрачены государством. Какая глупость! Как будто госдолг США физически хранится в Форт-Ноксе! И весь этот долг также потрачен на те или иные нужды. Но при этом никому никогда не приходила в голову мысль об отказе возвращать деньги заимодавцам.

Нет, это не значит, что в 1992 году нужно было раздавать деньги, достаточно было просто прогарантировать их сохранность. Могло ли российское государство в 1992-м изыскать средства для хотя бы частичного сохранения сбережений населения? Конечно. Такие возможности существовали хотя бы потому, что в тот момент в стране добывалось 400 млн тонн нефти, 640 млрд кубометров газа и 168 тонн золота в год. Это было примерно столько же, сколько в быстро растущей российской экономике середины 2000-х годов — как раз в тот момент, когда наша страна успешно погасила огромный внешний долг, накопленный за предыдущие десятилетия. Поэтому, на наш взгляд, в начале 1990-х годов было вполне реально использовать различные формы замораживания вкладов на достаточно длительные сроки, совместив их с мерами по более-менее справедливой индексации замороженных сумм.

Еще одна унизительная вещь, которую учинили реформаторы, — ошибки в организации налично-денежного обращения, когда физически не хватало наличных денег в стране. Потом с этой проблемой поручили разобраться профессионалу, и зампред ЦБ Арнольд Войлуков за полтора месяца навел порядок.

 

Статья (хорошая, даром что уже старая) вообще-то совершенно не об этом, но буквально пара слов и о приватизации:

Вообще, принципы наших «правых» — тема для отдельного рассказа. Научный руководитель ВШЭ Е.Г. Ясин, помнится, очень любит высказываться в том духе, что нужно улучшать институциональный климат «этой страны», а то, понимаете ли, народец тут вороватый, пороть их надо. И тут вдруг несколько лет назад американские власти выяснили, как живо поучаствовал в российской приватизации друг Ясина Андрей Шлейфер, профессор американского университета, приглашенный в Россию в качестве советника. И до того это возмутило американское (заметим, не басманное!) правосудие, что приговорило оно г-на Шлейфера к тюремному сроку и выплате штрафа. Вот тут самое интересное — реакция Е.Г. Ясина[14]: «Переход России к рыночной экономике был невозможен без таких эксцессов, идея обогащения носилась в воздухе, — пояснил «Газете.Ru» экономист, ранее занимавший пост министра экономики России. — Необходимо также признать, что все люди, которые в то время пользовались моментом, были одновременно и двигателями российской экономики. Могу также добавить, что считаю Андрея Шлейфера одним из видных экономистов и крупным авторитетом в проблемах российской приватизации».

 

победа олигархата в 96 году.
Семибанкирщина.

Говорят, толика Кондратий хватил на чужбине

---

... Есть, однако, одна специфическая проблема, которая, вроде бы, относится только к крупному бизнесу, но это зуб, который болит на всю страну. Я имею в виду олигархическую собственность. И это проблема номер два (после проблемы недоверия), которую стали называть легитимацией собственности (видимо, правильнее «легитимизация», но короткое слово всегда побеждает длинное, поэтому будем говорить о легитимации), т.е. об общественном признании прав собственности.

Первое, что хотелось бы утверждать, - это не новая проблема. И она связана не только и не столько с тем, как была проведена приватизация в начале 90-х гг. в России. За 15 лет до того, как Гайдар и Чубайс стали проводить приватизацию, Джеймс Бьюкенен и Гордон Таллок в рамках теории социального контракта сформулировали проблему компенсации. Они утверждали, что любые преобразования отношений собственности через некоторое время вызывают проблему непризнания и требуют компенсационных обменов для того, чтобы эта проблема была решена. Почему?

Предположим, что план был очень хорош, что он был намного лучше того, который существовал в России в начале 90-х гг. Но понимаете, план-то можно начинать с нуля, но жизнь с нуля не начинается. Как Жванецкий говорил: «Если бы все подорвались на мине… Но об этом можно только мечтать». Люди к моменту реализации этого плана обладают разными предпосылками в смысле имущества, доступа к информации, влияния на реализацию этого плана. Поэтому неизбежно возникнет искажение первоначального замысла. И группы, которые ждали обещанного результата: две «Волги» за ваучер (что, между прочим, реально, если знать, где «Волги» за оптовые цены можно купить) – выясняют, что нет двух «Волг», но зато есть миллиардеры из каких-то людей , которые не проявляли себя как главные национальные символы. Поэтому возникновение этой проблемы вполне закономерно.

Как ее решать? Вообще, зачем ее надо решать? Дело в том, что это и проблема крупной промышленности, потому что она находится в этой олигархической собственности, и проблема издержек на охрану собственности, и проблема политических спекуляций, которые возникают на этом больном месте - где им еще возникать… Но главное, это проблема взаимных прав. Потому что если в стране существует не легитимизированная собственность (я говорю не про частную собственность, не обязательно про частную и не обязательно про собственность олигархов), если в стране нет общественного признания собственности, существующей в стране, то и остальные права не получают признания. Поэтому как-то решить эту проблему нужно.

Какие варианты решения существуют? На первый взгляд их три. Первый - вернуть все назад. Второй - сделать все правильно, переделать, сделать реприватизацию. Третий - доплатить, сделать компенсацию. Все эти варианты так или иначе в реальности присутствуют, давайте немного о них поговорим.

Первый вариант. В России в 2005 г. началась ренационализация: отторжение «Юганск-Нефтегаза» за налоговую недоимку, покупка «Сибнефти» и т.д. Вот что это за процесс, это плохо или хорошо? Вы знаете, я не принадлежу к числу моих коллег-экономистов, которые считают, что частная собственность – это всегда хорошо. Вообще, институциональные экономисты вроде нас с здесь присутствующим Я.И.Кузьминовым считают, что собственность представлена как набор дискретных альтернатив, из которого вы можете выбирать. У вас есть гардероб, в котором висят шуба, деловой костюм, джинсовый костюм и купальник. Вот государственная, частная, коммунальная собственности и так называемый «режим свободного доступа» (это я купальник имею в виду). Можно ли утверждать, что шуба во всех отношениях лучше, потому что она самая красивая и дорогая? Нет. Это зависит от условий применения. Если вам в этой шубе надо нырять, то я не рекомендую. Она не является лучшей. Поэтому применение того или иного режима собственности – это вопрос условий, в которых эта собственность применяется.

И вот тут-то возникает закавыка, причем не только с государственной, но и с частной собственностью. Я сейчас сошлюсь на образ, который замечательно сформулировал не чужой «Полит.ру» человек, зам главного редактора «Коммерсанта», Кирилл Рогов. Я два часа назад получил разрешение сослаться на этот образ, высказанный в частной беседе. Что сказал Кирилл Рогов? 90-е гг. – приватизация. Что это означает? Людям говорят: «Несем мешки из амбара». «Ладно» - говорят люди, несут мешки из амбара, по дороге отсыпают. Наступил новый период, национализация, всем говорят: «Несем мешки в амбар!» «Хоп» - говорят люди, несут мешки в амбар, по дороге отсыпают. Главное не куда несут и откуда, а главное – что отсыпают по дороге. Это очень правильно, хочу согласиться с Кириллом Роговым. Потому что может ли быть эффективная частная собственность (несем мешки из амбара), когда в стране не работает судебная система? Нет, не может. Она если и эффективна, то чуть-чуть, низенько-низенько. Может ли быть эффективной государственная собственность, когда в стране нет прозрачного бюджета, гражданского контроля над бюджетом, высоки уровни коррупции? Не может. Не потому что государственная собственность вообще никогда не может быть эффективной, а потому что при этих условиях не может. Поэтому и в амбар мешки нести, в общем-то, бесполезно. В этом смысле мы наблюдаем все тот же процесс.

Почему ренационализация не решает проблему, а, наоборот, создает ее в скрытом виде? Что такое ренационализация? Это расширение государственных монополий путем, как отметил Президент, покупки по рыночной цене. Подчеркиваю, покупатель может быть только один. И он может дать 8 млрд за эту собственность, а может 13 млрд и при этом выставить дополнительные условия, куда нужно деть два миллиарда. Он же один! Куда применить эти два миллиарда, тоже понятно. Вот смотрите, растут государственные монополии, а дальше происходят странные вещи: в каком-то монопольном звене вдруг появляется «группа физических лиц», никому не известных, но зато известных, например, главе государства или кому-то из руководства. Это «Байкалфинансгруп», которая промелькнула в процессе национализации и куда-то делась. А там же с миллиардами чего-то происходило. Это «РосУкроэнерго». Я понять никак не могу, почему одна государственная монополия, «Газпром», не может напрямую другой государственной монополии продать газ. Нет, там «группа физических лиц».

Поэтому я утверждаю, что проблема не решается. Во-первых, все неравенства сохраняются, потому что Абрамовичу формально деньги заплатили. Во-вторых, там еще чего-то отсыпается, и возникает, ой, не маленькая собственность. Поэтому это не решение проблемы, не возращение к статус кво. Это, я бы сказал, режим «полусвободного доступа» групп физических лиц, лично знакомых руководству страны, к имуществу страны. Это режим не частной, и не государственной собственности, это промежуточный режим.

Какие другие варианты? Мы видели Украину, которая пошла на реприватизацию «Криворожстали». Ну, вроде бы, да, 4,8 млрд вместо того, что заплатил президентский зять. Дальше у меня возникает вопрос: через пять лет украинские граждане будут считать, что это достаточная сумма для них за то, что ведущее национальное предприятие контролируется теперь неким индийским капиталистом? Я не утверждаю, что нет. Может быть, да. Хотя я не очень понимаю, какое отношение украинские граждане имеют к деньгам, которые получил бюджет правительства.

Третий вариант. Он в реальности был осуществлен Блэром в Англии, когда возник вопрос, что при консерваторах как-то не так приватизировали инфраструктурные предприятия. Решили не отбирать собственность, просто подсчитали, сколько надо доплатить, определили собственникам реальные доплаты, реструктуризировали, ввели налог, который собственники должны заплатить. Этот же вариант для России предлагает один заключенный из Краснокаменской колонии. При этом он предлагает считать (на мой взгляд, правильно, так можно посчитать) по стоимости годового оборота в год приватизации с некоторыми поправками.

Тут ведь опять тот же самый вопрос. Кому платить? Михаил Ходорковский пишет, что по этой схеме крупный бизнес должен получить от власти гарантию вечной неприкосновенности собственности… Так ведь власть-то не вечная, она меняется. И когда она неизбежно сменится, новые власти скажут: «Вы кому заплатили? Вы этим заплатили. Можем адресок дать, на Канарах, в Швейцарии… А нам вы ничего…» Причем так скажет не только власть, так скажут многочисленные группы в обществе.

Поэтому весь вопрос в том, что здесь бизнесу так или иначе, через государство или не через государство, договариваться надо с обществом, договариваться об удовлетворении потребностей тех групп, которые не довольны сложившимся режимом собственности. И это не означает поделиться деньгами, не все так просто. Это даже не означает просто поддержать какие-то значимые проекты. Когда Ходорковский пишет про образование, про пенсионную систему, вроде бы, звучит правильно, но я утверждаю, что почти религиозное отношение наших сограждан к необходимости образования для своих отпрысков, которое не может меня как профессора не радовать, имеет в виду совершенно другое. Не доступ к образованию и даже не качество образования, а лифт, который работает в стране. Потому что наша страна сейчас – это 10-этажный дом, где один лифт, высшее образование, довозит до четвертого этажа, а второй лифт, силовое предпринимательство, довозит до третьего этажа. А на 10 этаж лифт вообще не ходит. Т.е. попасть в элиту невозможно.

---