[image]

Александр II и его царствование

(но отмена крепостного права - отдельная тема)
Теги:история
 

Fakir

BlueSkyDreamer
★★★★☆
"Начинать лучше с конца...."

«Весь этот фантастический проект был отвергнут»

Какие дворцовые тайны окутали конституцию //  www.kommersant.ru
 



140 лет назад, 17 февраля 1881 года, Александр II утвердил проект, который начали именовать «Конституцией графа Лорис-Меликова». Это событие считали причиной покушения революционеров на императора 1 марта 1881 года и его кончины. Либералы называли документ слабым, а славянофилы — чрезвычайно пагубным. При этом лишь очень узкий круг видел его текст и тогда, и много позднее. Еще дольше почти ничего не было известно о безжалостной тайной борьбе, которую элита вела вокруг него.

...

...Колебания Александра III были вполне понятны и объяснимы. Ведь, по сути, речь шла об ограничении, пусть и самом минимальном, безграничных прав самодержца. И его отец испытывал те же сомнения с тех пор, как ему в 1863 году в первый раз был предложен конкретный план внедрения в политическую систему России элементов парламентаризма. Случилось это вскоре после начала очередного восстания в Царстве Польском, входившем в состав Российской Империи.

13 апреля 1863 года министр внутренних дел тайный советник П. А. Валуев представил Александру II всеподданнейшую записку, в которой писал, что после появления в 1861 году первых признаков мятежа уже испробованы все способы борьбы с ним — от увещевания до применения оружия. Причем без особого успеха, поскольку поляки упорно сопротивляются и не без оснований рассчитывают на политическую поддержку европейских правительств. И не только пропагандистскую.

«Мятеж,— писал Валуев,— охватил, хотя доселе только в разбойничьих формах, западную окраину империи; искусственно возбуждаемые симпатии к Польше возрастают; крики клеветников России раздаются все громче и выше; наконец, европейские державы вмешиваются в дело».

При этом, по мнению министра, перспективы для России выглядели отнюдь не радужно:

«Нам предстоят на первый раз дипломатические объяснения, а затем война или уступки. Если мы до сих пор не покончили с Царством, то можем ли мы надеяться на скорый успех, когда на его сторону станут новые и громадные силы».

Валуев опасался, что под давлением европейских держав император мог пойти на «дарование Польше таких льгот или преимуществ, которые не были бы предоставлены коренным русским областям». Прежде всего элементов парламентаризма. И потому министр практически умолял императора:

«Дайте России, на пути развития государственных учреждений, шаг вперед перед Польшей.


Вы тогда еще теснее сдвинете вокруг себя всех Ваших верных подданных».

Министр внутренних дел предлагал преобразовать Государственный совет, где обсуждались, выверялись и уточнялись исходившие из министерств законоположения перед их представлением на утверждение императору. Валуев предлагал избирать по 2?4 человека от земства каждой губернии. А для двух столиц, крупных городов и местностей, где не было земских учреждений, продумать отдельный порядок выбора представителей — «государственных гласных».

При этом Валуев неоднократно подчеркивал «неприкосновенность верховных прав самодержавной власти» и по поводу работы гласных в Государственном совете заявлял, что «означенное участие должно быть только совещательное». Вот только из объяснительной записки о новой структуре следовало совершенно иное. Согласно этому документу, съезд государственных гласных должен был действовать на правах департамента Государственного совета и направлять на его общие собрания, где окончательно решалась судьба законопроектов, лишь небольшое число своих представителей.

Министр утверждал, что среди участников общих собраний выборные составят не более трети присутствующих. Но само участие провинциальных деятелей в высшем законосовещательном органе власти, членов которого император назначал из числа наиболее заслуженных сановников, было для членов Государственного совета без преувеличения оскорблением.

Кроме того, самодержавие представляло собой самую благодатную среду для чиновников. Конечно, при смене настроения императора или в результате интриг даже самые высокопоставленные из них могли лишиться положения в свете и всех сопутствующих ему благ. Но те, кто освоил правила игры, могли считать себя самодержцами в руководимой ими сфере, спокойно отметая любые претензии к своей деятельности тем, что лишь исполняли монаршую волю или неверно поняли ее. Так что любое ограничение самодержавных прав они воспринимали в штыки.

Ну и поскольку земская реформа с 1861 года готовилась под руководством Валуева, а земствами ведало его министерство, складывалось ощущение, что он, прикрываясь красивыми словами, пытается значительно расширить свою личную власть.

Ведь именно МВД имело все возможности для влияния на выбор государственных гласных.

Однако и аргументация Валуева выглядела вполне весомо. В особенности в свете все усиливавшегося давления Великобритании, требовавшей восстановить в Царстве Польском действие конституции 1815 года. Глава МВД настаивал на немедленном принятии проекта, но Александр II решил не спешить и 14 апреля 1863 года писал министру:

«Предположения эти так важны и требуют столь зрелого обсуждения, что я сомневаюсь, чтобы мы успели прийти к какому-либо заключению в одно совещание. Я, однако, вас соберу завтра в 11 ч. Всем прочим дам знать от Себя».

В итоге после всех обсуждений окончательный вариант проекта преобразования Государственного совета был готов 18 ноября 1863 года. Но к тому времени основные силы восставших в Царстве Польском и западных губерниях были разгромлены, и дальнейшее рассмотрение вопроса прекратилось.

Однако три года спустя о подключении выборных к работе Государственного совета задумался его председатель.

...

Рвение генерал-адмирала всегда высоко ценил его царственный брат, назначивший его в 1860 году председателем Главного комитета по крестьянскому делу, который готовил отмену крепостного права. Великий князь участвовал в подготовке и других реформ александровского времени, а в 1865 году был назначен председателем Государственного совета.
Очень скоро Константин Николаевич убедился в том, что многие законы, принятые в ходе подготовки реформ, вместо облегчения жизни жителей России создали немало тяжелых проблем.

Так, позднее его правая рука в Государственном совете — Е. А. Перетц — записал в дневнике:

«В виде примера узаконений неудавшихся можно указать на нотариальное положение 1865 года, которое, как неоднократно заявляемо было Министерством юстиции, постоянно возбуждает неудовольствие вследствие чрезвычайной затруднительности предписанного им порядка совершения актов на недвижимые имущества, особенно ощутительной по отношению к имуществам малоценным».

Кроме этого, слепленного на скорую руку из немецких и австрийских законов положения о нотариусах, было немало других непродуманных решений. 1 июля 1865 года для наведения порядка в городах и в сельской местности мещанским и крестьянским обществам было разрешено изгонять совершающих неподобающие поступки людей. А «исключенным» предписывалось найти себе новое место жительства и приписки. Но никакое другое общество не желало принимать у себя изгнанных.

«По издании этого закона,— писал Перетц,— до такой степени увеличилось число бродяг и совершаемых ими преступлений разного рода, что оказалось необходимым немедленно приостановить его действие в административном порядке».

Великий князь счел, что предотвратить принятие вредных для империи законов можно, приглашая для консультаций специалистов и тех, кто хорошо знает жизнь в провинции. Ведь при подготовке освобождения крестьян приглашали таких знающих людей.

Генерал-адмирал набросал черновик плана привлечения выборных к работе возглавляемого им Государственного совета, а окончательный вариант его, написанный государственным секретарем тайным советником князем С. Н. Урусовым, в 1867 году представил императору.

По плану великого князя выбирать депутатов (по 2–3 от губернии) предлагалось дворянским и земским собраниям. Из избранных предлагалось сформировать два сословных собрания — дворянское и земское. Однако, как говорилось в проекте, «правительство оставляет за собою право собирать их, когда и как найдет полезным».

Никакими функциями, кроме консультативных, два собрания при Государственном совете наделять не предполагалось.

А обсуждать призванные в столицу депутаты могли только то, что им будет предложено. Законодательные и прочие предложения и просьбы избравших их дворянских и земских собраний допускались к обсуждению только с разрешения правительства.

«Все эти предположения,— говорилось в проекте великого князя,— имеют целью: с одной стороны, удовлетворить действительно общему желанию, чтобы голос сословий прямо доходил до престола; а с другой стороны — устранить именно поводы и предлоги к дальнейшему повторению превратного предположения, будто в настоящее время правде прегражден путь к государю».

Информация о появлении некоего разработанного председателем Государственного совета и князем Урусовым проекта реформы власти не осталась тайной. И с этим новым поползновением на ограничение самодержавных прав, пусть и совершенно мизерное, правящая элита справилась без особого труда. К тому времени на фоне начавшегося революционного террора и ожесточенной борьбы с ним само слово «конституция» стало восприниматься как откровенная крамола. И по столице империи поползли слухи, что документ великого князя и есть новая конституция России.

Вопрос о содержании проекта возник на проходившем во дворце заседании Совета министров, и Александр II сказал:

«В городе говорят, будто бы брат мой Константин Николаевич составил с Урусовым проект конституции. Это неправда!».

Реформу Государственного совета он больше с братом не обсуждал. Но его проект у себя сохранил до лучших, а, точнее, до худших времен.

«Весьма неверно осведомлен»

Ситуация в стране после русско-турецкой войны 1877–1878 годов оставляла желать много лучшего.

«Главная причина нынешних наших бед,— записал в дневнике Е. А. Перетц,— минувшая война, стоившая нам более миллиарда рублей. Одних процентов по этой сумме приходится платить 50 миллионов рублей в год. Затем, весьма многие расходы возросли вследствие упадка стоимости наших денег, происшедшего от усиленного выпуска кредитных билетов».

В условиях экономических затруднений, как известно, недовольство вызывает и то, с чем в другие, более благоприятные времена общество готово мириться. И в числе сильных раздражителей оказалось то, что в освобожденной русскими войсками от турецкого ига Болгарии 16 апреля 1879 года учредительным Великим Народным собранием была утверждена конституция, предусматривавшая создание парламента. О чем в стране-освободительнице даже не заходила речь.

...

...Но конкретного результата министру госимуществ пришлось ждать более полугода. 10 декабря 1879 года император вновь разрешил ему представить прежний проект. Месяц спустя, 9 января 1880 года, получивший громко именовавшийся, но по существу малозначительный пост председателя Комитета министров Валуев смог обсудить с Александром II свой проект:

«При этом случае Государь прочитал мне исчезнувшую с 1866 г. (по другим данным, с 1867 года.— "История") записку вел. кн. Ген.-Адмирала (т. е. Константина Николаевича) приблизительно по тому же предмету. Его предположения уже, и явно, что узость их, в глазах государя составляет достоинство. Разрешено переговорить с кн. Урусовым. Государь притом отозвался, что соберет нас после для совещания, конечно при министре внутренних дел, Шефе Жандармов и проч.».

Валуев зафиксировал в дневнике и реакцию наследника престола, присутствовавшего при разговоре:
«Цесаревич явно недоброжелателен всякому органическому изменению status quо и всякий "конституционализм" считает гибельным.

Явно также, что он весьма неверно осведомлен о настроении в империи, считая конституционные стремления исключительно столичными бреднями».


Но опасность для планов Валуева представлял не только будущий Александр III. 13 января 1880 года государственный секретарь Перетц записал в дневнике слова великого князя Константина Николаевича:

«Государь сообщил мне теперь, что желал бы к предстоящему дню 25-летия его царствования оказать России знак доверия, сделав новый и притом важный шаг довершению предпринятых преобразований. Он желал бы дать обществу большее, чем ныне, участие в обсуждении важнейших дел. По этому предмету существуют два предположения: одно — мое, другое — Валуева, несколько более либеральное. Его Величество желает, чтобы оба эти проекта были обсуждены, первоначально в общих чертах, Особым совещанием, под моим председательством, из Цесаревича, Валуева, Урусова, Шефа Жандармов (Дрентельна) и Министра Внутренних Дел (Макова)».

Казалось бы, императору действительно было бы приятно 19 февраля 1880 года, в серебряную годовщину правления поставить не точку, а своего рода восклицательный знак, подытоживая свои великие, пусть и не всегда складные реформы. Но он не мог не понимать, что великий князь и председатель Комитета министров ни за что и ни в чем не станут уступать друг другу.

На тайном совещании у императора (участников привели в кабинет монарха окольным путем), проходившем 22 января 1880 года, Александр II, как писал Валуев, объявил, что «он только ставит вопрос и предоставляет его обсудить предварительно между нами». Но все участники, кроме двух авторов проектов, высказались против реформы Государственного совета.

«Общее впечатление тягостное,— констатировал Валуев,— даже для меня, хотя я давно знаю моих собеседников… При таких элементах и направлении дела вел. кн. Ген.-Адмиралом, успех вообще становится невозможным».

На следующем заседании он объявил, что больше не будет продвигать свои идеи, но на очередной встрече не оставил камня на камне от проекта великого князя. 31 января 1880 года Валуев записал в дневник итоги последнего, четвертого обсуждения:

«Вчера похоронена вновь — надолго ли, не угадываю,— мысль 1863 года. На совещании у государя ей прочитаны краткие отходные».

Та же судьба постигла и мысли великого князя. Получилось как в известной сказке — волки от испуга скушали друг друга. Но стало очевидным, что главный противник ограничений самодержавных прав — это сам самодержец.

Все и вся, в том числе накопившиеся проблемы, остались в прежнем положении.

«Это правда»

Тем временем недовольство стали высказывать даже те круги общества, которые в жандармских документах именовали «добронамеренными». В марте 1880 года видными отечественными учеными во главе с профессором Московского императорского университета С. А. Муромцевым была составлена «Записка о политическом состоянии России», в которой говорилось:

«В отсутствии способов для правильного и свободного выражения недовольства кроется корень болезненной формы борьбы с правительством».

И аргументированно доказывалось, что никакими репрессивными мерами искоренить зло, приносимое революционерами-террористами, невозможно.

Но получивший документ генерал от кавалерии граф М. Т. Лорис-Меликов, назначенный после очередного серьезного теракта главным начальником Верховной распорядительной комиссии по охранению порядка и общественного спокойствия, подробно изучивший положение дел в полиции, у жандармов, в губерниях, и без того имел обширную информацию о тяжелейшей ситуации в стране.

11 апреля 1880 года он докладывал императору об основных проблемах, имеющихся в стране. Прежде всего в среде чиновников, переживающей тяжелые времена после реформ:

«Новые порядки создали во многих отраслях управления новое положение для представителей власти, требовавшее других знаний, других приемов деятельности, иных способностей, чем прежде. Истина эта не была достаточно усвоена, и далеко не все органы власти заняли подлежащее им место».

Император написал на полях: «Это правда». В докладе говорилось и о наметившемся расколе в правящих кругах:

«Разнообразие взглядов, проявившееся в обществе, проникло и в правительственные влиятельные сферы, где также стали образовываться подобие партий, стремившихся провести в дело свои убеждения при каждом удобном случае.
Затаенная борьба увлекала мнения в крайности».

Лорис-Меликов писал и о застое в крестьянских делах. Докладывал он и о состоянии других сословий:

«Духовенство продолжало, за редкими исключительными явлениями, коснеть в невежестве и мало-помалу лишалось и того влияния, какое имело прежде. Оно отовсюду систематически устранялось, приходы закрывались, духовные семинарии оставались прежними бурсами.

Значение дворянства, как сословия, мало поддерживаемое, постепенно стушевывалось».


Не остались в стороне и общие для всех слоев населения экономические трудности:

«Общие потребности населения возрастали, а между тем ценность бумажного рубля упала, ценность продуктов увеличилась, появились новые налоги.

Все возбужденные подобными явлениями неудовольствия и более или менее основательные разочарования… усиливали с каждым годом число недовольных и уменьшали устойчивость почвы под началами государственного порядка. Параллельно с этим увеличивалась рознь в действиях правительственных учреждений, призванных к охранению порядка, а влияние социальных лжеучений росло».

...

Тем временем министр внутренних дел осознал, что его «диктатура сердца» не помогает справиться с проблемами страны. И шаг за шагом начал продвигаться к идее создания представительного органа власти, очень напоминающего проект великого князя Константина Николаевича. Разница была лишь в том, что ни временные подготовительные комиссии из чиновников, ни общая комиссия из чиновников и избранных от губерний не имели прямого отношения к Государственному совету и должны были заниматься исключительно подготовкой для него отдельных законопроектов под контролем министров. Правда, как считал Лорис-Меликов, некоторые, показавшие себя с наилучшей стороны избранные члены общей комиссии могли бы стать членами Государственного совета.

Самым удивительным в этом повороте истории создания или, точнее, торможения появления отечественного представительного органа власти было то, что император одобрил проект министра внутренних дел. Но почему Александр II после стольких лет переменил свою позицию и 17 февраля 1881 года одобрил проект графа? Ответ нашелся в дневнике сенатора А. А. Половцова, фиксировавшего в своих записях всю доходившую до него информацию. 25 февраля 1881 года он записал:

«Петербург полон сплетнями относительно княгини Юрьевской. Только и разговоров — у кого она была, кто у нее был… Частные лица не приглашают ее, но зато они с Государем отправляются на вечера к Великим Княгиням и там Государь не спускает глаз с лиц к ней приближающихся, следя за степенью оказываемого ей почтения.
Она очень глупа и постоянно говорит вещи самые неуместные.

Лорис-Меликов состоит с ней в теснейшей дружбе и как будто готовит народное представительство с обещанием устроить коронацию княгине Юрьевской».

То есть Лорис-Меликов совершал своего рода обмен — полезного ему зачатка парламента на еще более полезную коронацию. Но за коронованием княгини могло последовать признание законными ее детей от императора. А учитывая ее безграничное влияние на монарха, вслед за тем не исключалась и смена наследника.

Однако 1 марта 1881 года произошло очередное покушение на императора, в результате которого он был тяжело ранен и скончался. Потом последовало выяснение, как и каким образом полицейские и жандармы, у которых заговорщики практически были в руках, ничего не предприняли.

...

   51.051.0

Fakir

BlueSkyDreamer
★★★★☆
Именно Чиколеву, первому из друзей-электриков, пришла в голову мысль по подобию художников-передвижников и композиторов «Могучей кучки» объединить разрозненные, но мощные силы молодой русской электротехники, направив их против внедрения в российскую промышленность иностранного капитала, против мошенничества денежных воротил, против неприязненного, если не враждебного отношения правящих кругов России к отечественным изобретениям и открытиям.

О результатах такой политики правительства хорошо сказал великий Менделеев, много сил истративший на борьбу за процветание отечественной промышленности:

«Всякий, проживший 60-е и 70-е годы… по сумме личных впечатлений, чувствовал, что страна не богатела, что ее достаток не возрастал, что надвигается что-то неладное…

Крепостная, т. е. в сущности экономическая, зависимость миллионов русского народа от русских помещиков уничтожилась, а вместо нее наступила экономическая всего русского народа — от иностранных капиталистов».

Вот с этим новым рабством, которое мешало внедрению отечественных изобретений и развитию промышленности, и решили бороться передовые электротехники России.
 
   56.056.0
+
-
edit
 

Alex 129

координатор
★★★★★
Решил перечитать известную книгу "Куль хлеба и его похождения" (1873 г.) Сергея Васильевича Максимова, т.с. свежим взглядом, поскольку последний раз читал ее еще в советские времена.

Обратил внимание на такой момент - книга писалась в пореформенное время, после отмены крепостного права, когда вступали в силу уже новые, капиталистические отношения, и в т.ч. заметно увеличилась мобильность населения.
Так вот, Максимов писал - что выезд населения (в города и вообще в более благоприятные местности) из Нечерноземья принял такие масштабы, что он уже тогда - т.е. в третьей четверти 19 века предсказывал обезлюдение данных регионов. Сбылось через 130 лет, но явно выраженная тенденция была уже тогда.

.

Максимов Сергей - Куль хлеба и его похождения, скачать бесплатно книгу в формате fb2, doc, rtf, html, txt

Максимов Сергей - Куль хлеба и его похождения, скачать бесплатно книгу в формате fb2, doc, rtf, html, txt :: Электронная библиотека royallib.com //  royallib.com
 
   98.0.4758.10298.0.4758.102

Fakir

BlueSkyDreamer
★★★★☆
Текст старый, но вообще мощный, можно сказать даже - концептуальный, а где-то как бы и не пророческий. Стоит читать целиком, от начала до конца, конспектировать.

Здесь - отдельные (не все!) кусочки, касающиеся непосредственно александровсого царствования пореформенного периода (так-то разбирается аж с петровских реформ, и все основные реформаторские действия в российской истории, подходы к снаряду, что получилось, почему, последствия и упущенные возможности).
По ссылке, сначала, много и про предреформенные обстоятельства и собственно реформы с освобождением крестьян.

VIVOS VOCO: Н.Я. Эйдельман, "РЕВОЛЮЦИЯ СВЕРХУ" В РОССИИ (часть 2)

Н. Эйдельман . Конец 1850-х - начало 1860-х годов - период крупных преобразований экономического и политического строя. Реформы были теми, какие были, есть и будут в разные эпохи, при разных режимах, ибо других реформ, охватывающих всю жизнь страны, просто нет. Реформы экономические, перемена общественно-экономической структуры в наблюдаемый нами период - прежде всего освобождение крестьян. Реформы политические: преобразование управления (земская и городская реформы), реформа судебная, военная. Третья сфера жизни, связанная с первой и особенно со второй, - образование и культура. //  Дальше — vivovoco.ibmh.msk.su
 


ИТОГИ

Россия стала другой. Был сделан пусть первый, но заметный шаг по пути превращения страны в буржуазную монархию. Можно сказать, что тип российской жизни определился на несколько десятилетий, по меньшей мере до 1905 года. Это в три-четыре раза меньший срок, чем время действия реформ Петра, однако надо ведь учитывать значительное ускорение исторического процесса,

Когда мы говорим, что реформ хватило на 40 - 50 лет, мы отнюдь не предлагаем идиллическую картину гражданского благоденствия: в известном смысле наоборот - реформы как раз стимулировали гражданскую активность, и мы частенько путаем резкие выступления против недостаточности реформ и определенные возможности для этих выступлений, которые как раз этими самыми реформами даны!

Да, огромное помещичье землевладение осталось, но крестьяне освобождены и худо-бедно до начала XX века, до 1902 - 1906-го серьезных аграрных беспорядков в стране нет.

Самодержавие тоже налицо, но все же с земствами, судами, с куда более свободной, чем прежде, печатью, новой армией.

Часто и постоянно пишут, что реформы могли быть много лучше, могли быть “доведены до конца” и т.п.

Позволим себе с этим и согласиться, и поспорить.

Реформы могли быть много хуже - мы это видели, разбирая предысторию каждой из них. Осмелимся заметить, что за краткий срок было все же сделано немало: так оценивать велит принцип историзма, меряющий события по законам той эпохи, а не по критериям более поздним.

Дело было не в том, что мало дали, но в исторической негибкости тех, кто давал. “Революция сверху” в условиях России, с одной стороны, весьма эффективна, ибо осуществляется самой могучей силой в стране - неограниченным государством; с другой же стороны, этот “плюс” быстро становится “минусом”, как только дело доходит до продолжения, внедрения преобразований. Начатые сверху перемены могут быть закреплены, усвоены, продолжены только при активном участии, содействии общества.

Вспомним, так было с дворянским обществом, которое весь XVIII век “переваривало” революцию Петра; главным же принципом усвоения было то, что общество продолжило, а затем преобразовало в своем духе начатое государством (например, потребовало и получило незапланированный Петром закон о вольности дворянской).

Петровские реформы успешно продолжались, потому что дворянское общество и государство длительное время были в общем заодно...

То многое, что было сделано в 1855 - 1874 годах, также требовало “общественного продолжения”, общественного соучастия, но тут-то как раз нашла коса на камень...

Борис Николаевич Чичерин, весьма умеренный либерал из правого крыла профессуры, известный историк и юрист, был избран московским городским головой (что само по себе свидетельствовало о большом доверии к нему властей, так как московские генерал-губернаторы очень сильно вмешивались .в подобные выборы). Во время посещения царем Александром III второй столицы Чичерин, как полагалось, произнес речь, где позволил себе крохотные намеки насчет того, что умеренные “солидные” силы купечества, интеллигенции сочувствуют монархии в ее борьбе против “смутьянов”, а также в других сферах российской жизни; Чичерин заметил, что, к сожалению,

“одно правительство, очевидно, но в состоянии справиться... Нужно содействие общества. Возможность этого содействия существует; начало ему положено в великих преобразованиях прошедшего царствования. По всей русской земле созданы самостоятельные центры жизни и деятельности. Эти учреждения нам дороги; мы видим в них будущность России... Старая Россия была крепостная, и все материалы здания были страдательными орудиями в руках мастера; нынешняя Россия свободная, а от свободных людей требуется собственная инициатива и самодеятельность. Без общественной самодеятельности все преобразования прошедшего царствования не имеют смысла. Мы по собственному почину должны сомкнуть свои ряды против врагов общественного порядка”.

В ответ на такое вполне лояльное представление последовало предписание министра внутренних дел, запрещающее публиковать речь московского городского головы, “в которой он требовал конституции”. Чичерин побеседовал с несколькими сановниками - никто конституции в его речи не заметил; однако вскоре последовало распоряжение свыше: “Государь император, находя образ действий доктора прав Чичерина несоответствующим занимаемому им месту, соизволил выразить желание, чтобы он оставил должность московского городского головы”.

В своих мемуарах Чичерин записал:

Великие преобразования Александра Второго были рассчитаны на то, чтобы дать русскому обществу возможность стоять на своих ногах, но и он, и еще более его преемник делали все, что могли, чтобы унизить это освобожденное общество и не дать созреть посеянным плодам. Ныне Россия управляется отребьем русского народа, теми, которых раболепство все превозмогло и в которых окончательно заглохло даже то, что в них было порядочного смолоду”.

Заметим, это пишет отнюдь не революционер, человек весьма и весьма умеренных, монархических взглядов. Человек умный, идейный...

Как знать, не это ли семейное впечатление Чичериных ускорило переход в лагерь самой решительной революции племянника Б. Н. Чичерина, Георгия Васильевича, будущего наркома иностранных дел Советской России?

Пример другого, а в сущности этого же рода - талантливейший реакционер В. В. Розанов (впрочем, талант всегда сильнее узкого убеждения, и поэтому Розанов много шире своих установок). Этот публицист порицал власти за их многолетнюю расправу над Чернышевским, утверждая, что тем самым они поощряют революционную мысль, усиливают авторитет осужденного. Розанов считал, что Чернышевского следовало привлечь к управлению, использовать его способности и честолюбие. Не принимая этого тезиса буквально, глубоко сомневаясь, что Чернышевский пошел бы служить режиму при каких бы то ни было обстоятельствах, отметим “рациональное зерно” в розановских рассуждениях: умение власти отторгнуть, оттолкнуть полезных людей,

Наконец, третий пример - нарочито взятый все из той же сферы крайне консервативной публицистики. Константин Леонтьев, предчувствуя крах режима, всячески подчеркивал, что ему все равно, будет ли заменено самодержавие “мещанской” или коллективно-социалистической системой, так как оба эти варианта представлялись ему грядущим триумфом “толпы”, “стада”. Ратуя за сохранение “благородного”, дворянско-аристократического неравенства, он утверждал, что только царская власть могла бы возглавить новый рыцарский орден, который спас бы Россию от “грядущего хама”.

Однако именно столь любезной ему самодержавной власти Леонтьев отказывал в понимании ситуации, не верил, что она найдет энергичных, способных людей, на которых могла бы опереться, соревнуясь с другими вариантами общественного будущего.

Власть не заметила, не смогла заметить тех “козырей”, что были у нее в руках после 1861 года.

После длительного перерыва, после николаевского тридцатилетия произошло определенное сближение тех, кто сверху проводил реформы, и тех, кто их реализовывал, ими воспользовался. Либеральная интеллигенция, разночинная демократия, большое число молодых - и не только молодых - людей, тех, кто пошли в земства, новые суды, новую армию, в мировые посредники, осуществлявшие на местах крестьянскую реформу, - то была значительная, образованная, энергичная масса выходцев из дворянства, духовенства, мещанства, крестьянства. Конечно, они были очень скептически настроены, не доверяли власти, с которой общество “развелось” еще с декабристских времен.

Однако были ведь даже моменты, пусть недолгие, когда и Чернышевский включался в процесс, как казалось, мирного обновления; были месяцы и годы, когда Герцен и Огарев из Лондона писали царю Александру II, когда Герцен повторял: “Мы с тем, кто освобождает, пока он освобождает”. Наконец, кумир нескольких поколений Дмитрий Иванович Писарев, советовавший молодежи “дело делать”, Россию преобразовывать “химией”...

Если бы “верхам” удалось вступить с этой массой хотя бы приблизительно в те же отношения, в каких дворянская империя XVIII века была с тысячами активных, просвещающихся дворян, тогда...

Тогда многое можно было бы сделать. Тогда обновленное государство получило бы, можно сказать, могучую многомиллионную армию внутренних сторонников.


Однако века самовластия, крепостничества, отсутствия демократии делали свое дело. Временно, под давлением тяжелейших поражений - и притом с неохотой, опаской - власть подключает общество к своим преобразованиям. И тут же исчерпывает свой порыв; не только не использует огромную умственную и практическую энергию, созданную реформами, но буквально с первых лет начинает ей противодействовать.

Молодые люди стараются сеять “разумное, доброе, вечное” - идти в земства, лечить, учить, просвещать: власть им не доверяет, выслеживает, притесняет, вызывает сопротивление и довольно быстро превращает тысячи базаровых в революционеров.

Точно так же заподозрены, в лучшем случае допущены к деятельности под недоверчивым надзором и те, кто стремится к развитию производительных сил, капитализма.


У нас традиционно принято восторгаться революционным делом; куда реже задумываемся над тем, что большинство революционеров изначально хотело заниматься другим - непосредственной созидательной деятельностью; что Софья Перовская вовсе не собиралась идти в террористки, а до того долго учительствовала и врачевала по деревням. Суть дела хорошо понял Максим Горький. Познакомившись с необыкновенной революционной биографией Германа Лопатина, с его многолетней деятельностью в подполье, дерзкими побегами, длительным заключением в крепости, писатель заметил, что “в стране культурно дисциплинированной такой даровитый человек сделал бы карьеру ученого, художника, путешественника...”.

Для того чтобы привлечь или по крайней мере не противопоставить подобных людей себе - консервативному дворянству, власти, нужно было еще уступить, дать хотя бы элементарную конституцию, и главное - проявить гибкость, усовершенствовать, развивать, а не урезывать то, что было дано в 1850 - 1860-х годах.

Преобразования сверху даже в такой “государственной” стране, как Россия, обязательно требовали на следующих этапах нового подкрепления снизу. Иначе дом оставался без фундамента, точнее с недостаточным, “плохо рассчитанным” фундаментом: такое здание могло легко рухнуть, если усилится давление - снизу или сверху...

Справедливости ради заметим, что среди государственных деятелей были и такие, которые видели опасность, понимали необходимость укрепления, расширения основы у пореформенной монархии. Таков был брат Александра II великий князь Константин Николаевич; необходимость продолжения, усовершенствования реформ в той или иной степени понимали также братья Милютины, Валуев, позже - Лорис-Меликов, Игнатьев, Витте, Столыпин; близкий к Константину Николаевичу министр просвещения 1860-х годов А. В. Головнин пророчил: “За последние сорок лет правительство много брало у народа и дало ему очень мало. Это несправедливо. А так как каждая несправедливость всегда наказывается, то я уверен, что наказание это не заставит себя ждать. Оно настанет, когда крестьянские дети, которые теперь грудные младенцы, вырастут и поймут все то, о чем я только что говорил. Это может случиться в царствование внука настоящего государя”. Внуком Александра II был Николай II...

...


   56.056.0
+
+2
-
edit
 

Fakir

BlueSkyDreamer
★★★★☆
Немного о реалиях пореформенной РИ на примере Менделеева.

Глава шестая ПАСЬЯНС. Менделеев

Глава шестая ПАСЬЯНС Бобловская усадьба сбегала с возвышенности то полого, а то оврагами, между которыми сохранялись довольно большие участки ровной местности (их в менделеевской семье называли стрелицами). На самой горе, в глубине огромного парка стоял одноэтажный помещичий дом. Вскоре Менделеев достроит к нему второй этаж, а позже и вовсе снесет и возведет новое жилище по собственному проекту. К дому, совершенно скрытому столетними дубами и чуть более молодыми кленами, березами и елями, вели две старинные аллеи — березовая и вязовая. //  Дальше — biography.wikireading.ru
 

лето 1867 года



Хорошее настроение Дмитрия Ивановича в то лето вполне могло быть связано с отличными всходами на опытном поле и на всех остальных угодьях, где он применял интенсивное земледелие, проще говоря — вносил в землю органические удобрения. Урожай сам-десять — сам-двенадцать впечатлял не только его коллег по Вольному экономическому обществу, но и окрестных мужиков, с которыми Менделеева связывали дружеские отношения.


Рассказывают, что однажды несколько крестьян, у которых урожай никогда не превышал обычного для всей округи уровня сам-четыре — сам-пять, собрались с духом и полюбопытствовали у Менделеева о причинах такого высокого результата. Причем сразу выяснилось, что их предположения были бесконечно далеки от агрохимии. «Скажи-кася ты, Митрий Иваныч, хлеб у тебя как уродился хорошо за Аржаным прудом… Талан это у тебя или счастье?» На что «Митрий Иваныч», ничуть не раздражаясь, ответил в простонародной манере: «Конешно, братцы, талан». Он вообще не любил самого понятия счастья как везения, помня суворовское: «Счастье? Помилуй бог счастье!»

Понятно, почему он не пустился и подробное изложение мужикам основ современного земледелия — они этим просто не интересовались. Исконные хлеборобы в пореформенной России были забиты и отучены от осмысленного труда, тем более что работали теперь на себя и за плохую работу больше никто не порол. Урожай в их сознании не был связан с качеством работы. Здесь, кстати, можно найти объяснение нулевого эффекта опытной программы Вольного экономического общества, которая не могла быть ориентирована на миллионы крестьян. Что же касается невесомого в масштабах страны сообщества грамотных сельских хозяев, то они могли бы распространять передовой опыт разве что силой. Но это уже было бы фарсом, пришедшим на смену трагедии, поскольку именно так до них поступали наиболее продвинутые крепостники. Крестьяне продолжали оставаться в плену бесплодной в новых условиях общинной психологии.


Пытаясь решить или хотя бы понять российский аграрный вопрос, передовые хозяева типа Менделеева не могли не чувствовать себя внутри заколдованного круга. Взять хотя бы ситуацию с производством органических удобрений. Казалось бы, чего проще: надо разводить больше коров — главных «производителей» этого природного продукта. Ан нет! Численность дойного поголовья в стране (специального разведения крупного рогатого скота на мясо практически не было) определялась размерами потребления молока в натуральном или переработанном виде. Это, в свою очередь, не значило, что Россия купалась в молоке — некоторые бедняцкие семьи коров не имени, молоко пили редко и тем более не ели сливочного масла. Но главное — молоко и молочные продукты были в ту пору неходовым товаром. Это, конечно, сказывалось на общем уровне потребления. К примеру, вся Москва к середине шестидесятых годов XIX века потребляла примерно тысячу пудов сливочного масла в год; Петербург, конечно, «съедал» больше, но что было масло из Финляндии. Так или иначе, предложение равнялось спросу, независимо от того, как этот спрос формировался, и изменить положение мог лишь новый для русского стола молочный продукт — более долговечный, нежели творог и даже масло, и, следовательно, более «приспособленный» к особенностям рынка.

Энтузиасты, среди которых более других выделялся Николай Васильевич Верещагин, брат знаменитого художника-баталиста, видели выход в сыроварении, и Дмитрий Иванович в числе первых оценил эту полезную во многих отношениях идею. Николай Верещагин, будущий «отец вологодского масла» (до 1939 года оно именовалось «парижским», поскольку было создано из кипяченых сливок по типу французского «нормандского» сливочного масла), едва ли не с юности интересовался сыроделием и специально ездил в Швейцарию, где досконально изучил производство «тощих» и «жирных» сыров. Однако секрет швейцарского сыра оказался связан не только с технологией. Н. В. Верещагин удивлялся: «Приехав в Швейцарию и попав на сыроварню, я никак не мог понять, почему туда так много народу носят молоко; мне казалось, что сыроварение возможно только у крупных землевладельцев. Ответ был, что носят молоко крестьяне. Кто же у них покупает молоко, был мой вопрос. Они не так глупы, чтобы продавать молоко, отвечал мне сыровар. Сыроварней заведует комитет, который нанимает сыровара, продает сыры и т. п.». Оказалось, что швейцарский сыр был продуктом свободной кооперации крестьян, являвшихся одновременно производителями и предпринимателями. По возвращении домой Верещагин убеждает Вольное экономическое общество в необходимости создания системы русских артельных сыроварен. Ему выделили тысячу рублей, и вскоре в Тверской губернии, где поселился Николай Васильевич, была открыта первая артельная сыроварня, затем вторая, третья… Благодаря его кипучей деятельности и кое-какой государственной поддержке такие предприятия стали расти как грибы, и не только в Тверской, но и в Вологодской, Ярославской, Новгородской, Костромской и даже Вятской губерниях. Крестьянам предлагалось брать ссуды на покупку оборудования, платить артельные взносы молоком, производить сыр, а выручку делить пропорционально количеству сданного молока. Энтузиасту казалось, что кооперативная форма собственности вот-вот повернет северное крестьянство от натурального хозяйства к товарному производству, и это добавляло ему сил.


Сыроварням нужны были профессионалы, и Верещагин, несмотря на определенные трудности, создает для их подготовки специальную школу: «Открытие школы мне долго не давалось, несмотря на энергическую поддержку, оказанную мне Императорским Вольно-Экономическим Обществом и особенно Профессором Менделеевым, объехавшим со мною все существовавшие артельные сыроварни. Несмотря на то, что он подтвердил все мои взгляды на возможность широкого развития у нас молочного хозяйства, несмотря на то, что Министерство Государственных Имуществ представляло проект школы, учреждение школы целых два года не встречало поддержки со стороны Министерства Финансов и Контроля. Наконец, потеряв много времени и средств на поездки, я пошел лично объясняться с Министром Финансов…» Они добьются своего: в 1871 году будет открыта Школа молочного хозяйства и селе Едимонове Тверской губернии с филиалом в ярославском селе Коприне. Школа подготовит больше тысячи мастеров и мастериц, пока ее не закроют «за политическую неблагонадежность».

Но у артельных сыроварен не оказалось будущего. Идея Верещагина не могла выжить в ситуации, когда артельщиками становились не только заинтересованные в сдаче молока владельцы коров, но и все поголовно члены крестьянской общины, включая тех, кто не желал сдавать молоко и даже вовсе не имел коровы. Собственность, таким образом, быстро оказывалась ничьей, ссуды проедались, оборудование бездействовало. В Тверской губернии из четырнадцати учрежденных артельных маслосыроварен через три года осталось всего три. Зажиточные мужики с большим интересом поглядывали на новое дело и были совсем не прочь взять его в свои руки, но на их пути твердым заслоном стояло земство со своей идеей фикс — удержать на земле бедную часть крестьянства. Земство было против перехода артелей в «кулацкую» собственность. Словом, как всегда, экономические интересы противоречили произвольно поставленным социальным задачам. В конце концов бывшие артельные сыроварни станут частной собственностью поднявшихся купеческих домов. Правда, значительного прироста молочного стада от этого не произойдет, поскольку их продукция, минуя внутренний рынок, отправится в Европу, где ее будет ждать настоящий потребитель. Сам Николай Васильевич Верещагин, отошедший от артельной деятельности, превратится в эксперта, займется логистикой. Купцы будут уважать его за организацию доставки свежего масла морем в Англию. Правда, на проблеме интенсификации земледелия но достижение уже никак не отразится.


   56.056.0

Iva

Иноагент

бан до 22.12.2023
A.1.> Так вот, Максимов писал - что выезд населения (в города и вообще в более благоприятные местности) из Нечерноземья принял такие масштабы, что он уже тогда - т.е. в третьей четверти 19 века предсказывал обезлюдение данных регионов. Сбылось через 130 лет, но явно выраженная тенденция была уже тогда.

так сельское хозяйство там не кормило. Там доходило до того, что в 60-е и 70-е года землю принудительно раздавали внутри общины. Платежи были высоки и неокупалось.

И вся эта зона - от Смоленска и Твери на Западе, Костромской губернии на севере, Нижнего Новгорода на востоке и Тульской губернии на юге - имело название Центральный промышленный район.
Деревни жили либо ремеслом, либо отходом на работы.

и до крепостного права было тоже самое. Еще при Екатерине 30% мужиков Московской губернии уходили на заработки.

и это была область оброчных деревень до 1861. Барщина была выгодна только на черноземах.
   109.0.0.0109.0.0.0

Iva

Иноагент

бан до 22.12.2023
Fakir> Пытаясь решить или хотя бы понять российский аграрный вопрос, передовые хозяева типа Менделеева не могли не чувствовать себя внутри заколдованного круга. Взять хотя бы ситуацию с производством органических удобрений. Казалось бы, чего проще: надо разводить больше коров — главных «производителей» этого природного продукта. Ан нет! Численность дойного поголовья в стране (специального разведения крупного рогатого скота на мясо практически не было) определялась размерами потребления молока в натуральном или переработанном виде.

все хуже - для трехполья земли не хватало, поэтому луга распахивались и количество скота падало. Особенно это било по Черноземным губерниям.

Fakir> Зажиточные мужики с большим интересом поглядывали на новое дело и были совсем не прочь взять его в свои руки, но на их пути твердым заслоном стояло земство со своей идеей фикс — удержать на земле бедную часть крестьянства. Земство было против перехода артелей в «кулацкую» собственность. Словом, как всегда, экономические интересы противоречили произвольно поставленным социальным задачам. В конце концов бывшие артельные сыроварни станут частной собственностью поднявшихся купеческих домов.

именно. Земство по многим параметрам сознательно проводило уравниловку. С маслом получилось наиболее показательно.
Где-то богатым крестьянам ось заполучить маслобойни от разорившихся кооперативов. Ни один Верещагинский кооператив не дожил до 1900 года.
   109.0.0.0109.0.0.0

в начало страницы | новое
 
Поиск
Настройки
Твиттер сайта
Статистика
Рейтинг@Mail.ru