Кому в СССР жилось хорошо.
Самое большое число лиц с высшим образованием к 1965 году было в Грузии (примерно в 1,5 раза больше в относительном исчислении, чем в России).
Потом шли Армения, Латвия и Эстония.
Ранее приводил статистику, что площади в частных домах на душу населения тоже были самыми большими в Грузии.
Вообще по многим показателям (продолжительность жизни, медицинское обеспечение, потребление мяса и т.д.) получается, что самая привилегированная республика в СССР была Грузия. Потом шли прибалты и Армения.
(tfp growth на графике по вертикали – это общая факторная производительность)
(График отсюда – данные Всемирного банка (The Soviet Economic Decline | Data Catalog) об экономике позднего СССР, если интересно кому покопаться, ПДФ, англ.)
СССР
— Для того чтобы было понятно, как происходила подготовка научных кадров в советское время, расскажу немного о том, как я получал образование. Школу я закончил с медалью и поступил в Грузинский политехнический институт города Тбилиси. Учился я на металлургическом факультете. Обучение подразумевало и работу на производстве. Именно тогда я начал работать на Руставском металлургическом комбинате, с которым сотрудничаю и до сих пор. Проработал там около семи лет, стал мастером, начальником смены. Когда я закончил институт, ректор нашего университета принял меня на работу в качестве ассистента.
На этой должности я проработал три года, после чего поступил в очную аспирантуру. Там очень внимательно относились к научным кадрам, причем бережное отношение к нам, молодым, было не только в вузе, но и на заводе. Сам завод был заинтересован в квалифицированных работниках. Периодически руководство организовывало курсы повышения квалификации для своих сотрудников: в Рустави приезжали научные работники, преподаватели Политехнического института и читали лекции. Это были видные специалисты в области изучения свойств металлов, вплоть до академиков. Такая была связь науки и производства.
Независимость
Всеобщие изменения затронули и Политехнический институт. В 1992 году произошло слияние кафедр, и я стал заведующим новой кафедрой. Мы были требовательны к учащимся, как и в старые времена.
В советское время результаты исследовательской работы студентов выносились на обсуждение комиссии ученого совета. Многие студенты боялись этой апробации: были случаи, когда девушки плакали от волнения. Но что делать? Мы входили в пятерку лучших политехнических институтов в СССР. Как тут не требовать дотянуться до верхней планки?
Увы, сейчас таким высоким уровнем похвастаться не можем.
Ученый совет с 250 человек сократился до 16. Изменился подход к отбору кадров, увеличилась дистанция между преподавателями и управленцами. Преподаватели годами работают в институте, при этом могут ни разу не встретиться с ректором лично. Таким образом, теряется связь руководства и рядовых сотрудников. Раньше это было немыслимо. Все решения принимались коллегиально, после обсуждения, в том числе и с рядовыми сотрудниками. Мы много времени проводили на совещаниях, где каждый мог высказаться. Мы были в курсе того, что делается на соседних кафедрах. Сейчас действия кафедр не всегда согласованы. Мы можем не знать, какое оборудование имеется на соседней кафедре и что за эксперименты там проводятся.
— В чем причина этой несогласованности?
— Формирование нового управленческого аппарата началось в девяностые и до сих пор не завершено. Такая несогласованность действий — беда не только нашего вуза. Например, одна чиновница из Министерства образования критиковала меня за повышенные требования к научной работе студентов. При этом она не обратилась ко мне лично, я узнал это от третьих лиц. Куда проще было сказать мне это напрямую!
— Что еще изменилось в вашей работе?
— Труднее стало сотрудничать с вузами, ставшими теперь иностранными. Но мы, тем не менее, продолжаем сотрудничество с МИСиС.
Некоторые изменения произошли в нашей совместной работе с металлургическим заводом в Рустави, хотя мы по-прежнему работаем на производстве. Два дня в неделю, по понедельникам и пятницам, я бываю на заводе. Там работают два наших докторанта, один из них в качестве начальника цеха. Но заводом управляет молодой финансист, он родом из Пакистана, и нам иногда сложно бывает понять друг друга. Это представитель другого поколения, он получил блестящее образование, но не всегда готов понять специфику научной работы. С трудом, но мы всё же приходим к компромиссным решениям.
Изменился и порядок подачи заявок на патенты. Раньше, в советское время, этим занималось государство, теперь — частная компания. Ее представители получают заявку и отправляют ее на научную экспертизу, а экспертиза стоит денег. Тут же возникает проблема: кто и как будет оплачивать работу экспертов?
— Как оплачивается научный труд в Грузии?
— Голодать научным работникам не приходится, особенно если работаешь в нескольких местах одновременно. Я так делаю и доволен результатом. Но у меня большой опыт, множество заслуг… А вот молодое поколение зачастую испытывает большие финансовые трудности. Особенно это касается нашей области, где важен контакт с производством. Во время войны многие заводы пришли в упадок, восстановить их чрезвычайно сложно. Металлургическая промышленность Грузии вынуждена конкурировать с китайской, а выдержать конкуренцию с Китаем сложно.
— Что необходимо для улучшения ситуации?
— Прежде всего — грамотная система управления научными кадрами. Несмотря на то что нами руководят образованные люди, нынешняя система управления далека от совершенства. В качестве примера приведу работу лабораторий. В советское время для поднятия вузовской науки было решено организовать бюджетные лаборатории, в которых сотрудники получают зарплату и не зависят от грантов. Но когда пришли новые управленцы, первым же делом были закрыты именно бюджетные лаборатории. Молодые сотрудники остались без работы и вынуждены были искать возможность прокормить себя менее квалифицированным трудом.
Восстановить работу лабораторий теперь непросто. Происходит это потому, что руководящие кадры приходят в науку из других сфер деятельности и не понимают, в чем заключается специфика организации труда в именно этой области. Это так же глупо, как поставить меня командующим эскадрильи, зная, что я не умею управлять самолетом! Беда еще в том, что в нашей области нужно лет 60 упорной работы, чтобы считаться специалистом и разбираться во всех тонкостях… Я пытался это объяснить руководству, там люди далеко не глупые. Посмотрим, каков будет результат.
— Как изменился уровень научной подготовки студентов и аспирантов?
— Уровень упал катастрофически! Причина — ослабление научных связей с соседними странами и почти полное забвение русского языка. Современные студенты почти не говорят по-русски. И как им в таком случае общаться с соседями? В мое время мы общались по-русски не только с русскими коллегами, но и с армянскими и азербайджанскими. Английским как языком международного общения тоже владеют далеко не все, да и смешно с армянами и азербайджанцами общаться по-английски! А изоляция в научной среде неизбежно ведет к снижению требований к студентам и аспирантам и падению общего уровня исследований.
Но кроме изоляции есть и другая причина. Тбилиси — большой город, но даже здесь, в столице, уровень жизни довольно низкий, людям не до науки, у них не хватает денег на элементарные нужды, на медицинское обслуживание и образование, которое по большей части платное. А фундаментальной наукой заниматься можно в полную силу лишь при хорошем уровне жизни. Посмотрите на то, как живут ученые, скажем, в Великобритании! Мы потеряли тот уровень жизни и уровень исследований, который у нас был при СССР.
И мы, великорусские рабочие, полные чувства национальной гордости, хотим во что бы то ни стало свободной и независимой, самостоятельной, демократической, республиканской, гордой Великороссии, строящей свои отношения к соседям на человеческом принципе равенства, а не на унижающем великую нацию крепостническом принципе привилегий
Кому в СССР жилось хорошо.
Можно долго пропагандистски шлёпать языком про равенство советских народов, но факты, особенно статистика – вещь упрямая.
Взять такой показатель, как «средняя площадь личных домов, построенных населением за собственный счёт» в каждой из республик СССР в начале 1980-х («Историко-экономические исследования», №4, 2022). Показатель говорит, были ли деньги у людей, возможность достать стройматериалы, помощь местных властей и т.п. Можно сказать двумя словам – «качество жизни».
В среднем по СССР площадь дома равнялась 76,9 кв. м.
В РСФСР площадь дома была на 10% меньше.
Зато в Грузии – на 40% больше (больше 100 кв. м).
В Латвии +39%.
В Эстонии +35%.
В Литве и Армении +33%.
В Казахстане и Туркмении +22%.
Хуже россиян по этому показателю были только таджики и узбеки.
Средний размер жилой площади на душу населения до распада Советского Союза являлся приемлемым и составлял около 22,5 м2 на душу населения. Однако количество квадратных метров не отражает точную картину качества жилья и соответствующих услуг. Последние данные в отношении всего жилищного фонда отсутствуют. Около 93% домохозяйств в сельских районах проживает в отдельных домах, в то время как в городских районах в квартирах проживает 67% домохозяйств. Эти показатели необходимо учитывать при проведении оценки существующего жилищного фонда, поскольку более половины населения Грузии приходится на городские районы.
Согласно данным за 2003 год, более половины населения Грузии живет ниже официального
прожиточного минимума, составляющего 131 лари, а доходы почти половины населению составляют
менее 50 лари. Показатели бедности в городских районах превышают показатели сельских районов.
В 2003 году доля проживающих в сельских районах домохозяйств с доходами ниже официального
прожиточного минимума увеличилась с 49% до 56%. На доход домохозяйств, поступающий от
трудовой деятельности по контрактам, приходится лишь около одной пятой части от общего размера
дохода. Процентная доля дохода, поступающего от продажи имущества или использования
накоплений, увеличилась с 1998 года, заняв второе место в качестве наиболее важного источника
дохода, который ранее занимал доход от самостоятельной занятости. В период 1997-2002 годов,
а также после 2003 года происходил рост минимальной и реальной среднемесячной заработной
платы, в первую очередь в государственном секторе, хотя в номинальном выражении ее средние
значения оставались весьма низкими