Реформы Гайдара

С.Кордонский от 1998:

Реформаторы вообще-то люди честные и интеллигентные, за некоторыми – как показал опыт последних лет — исключениями. Они свистнули только либеральные идеи, для реализации идей – под свой авторитет — заняли денег за границей и распределили их — несправедливо с точки зрения большинства граждан России — в целях развития капитализма в России. Меньшинство, получившее эти деньги, перекинуло их на личные счета за границу. В итоге реформаторы остались с подмоченной репутацией, без денег, и в г**не – под следствием, в эмиграции, в зачуханных НИИ.

 

Текст обширный, любопытный, цитирую только самую мякотку (поэтому вразнобой, не сплошняком), хотя тоже набралось много.
Местами шаблон разрывает, как капля никотина хомячка.

---

Реформа – это всегда какой-то умственный продукт, и реформы 90-х годов, по крайней мере, в их экономической части – это умственный продукт группы, членом которой я был. И то, каким образом этот умственный продукт образовался, является настолько же важным, как и те экономические условия, в которых эта группа, или ее часть, была призвана, чтобы осуществлять экономические преобразования.

Эта группа имела три куста, которые сформировались независимо друг от друга. Они познакомились в 87-м году, поскольку до этого времени манифестация их идей была сопряжена с риском для жизни. Один куст - я не знаю, как он образовался, - это Гайдар, Чубайс, Кох и многие другие известные люди. Это так называемый московско-питерский куст. Второй куст, который я знаю чуть лучше, это новосибирский куст: Симон Кордонский, Широнин, Петр Авен – нынешний руководитель Альфа-банка. Третий куст, московский госплановский: в нем было три человека, математика по происхождению, которые оказались в Экономическом институте при Госплане и имели возможность оттуда наблюдать различные интересные вещи, которые заставили их по-другому посмотреть на то, что из себя представляет Советский Союз.




Итак, это административный рынок, и я хочу вам сказать, что мы до сих пор живем в ситуации административного рынка. То, что сделал Гайдар - он его оденежил. Деньги играли не очень большую роль. Стали играть очень большую роль. Власть и другие компоненты как играли большую роль, так и продолжают ее играть. Очень часто применяется термин “административные ресурсы” или “административная валюта” - это все оттуда, из этой терминологии.



Если у нас свободные цены, то возникает вопрос о собственности. Конечно, никакой аренды. Это все туфта. Мы получаем, что необходима частная собственность, а необходимость частной собственности предполагает приватизацию, мы получаем как логическое упражнение ваучерную приватизацию. Собственно, в 81-м году эта ваучерная приватизация была придумана.

- естественно, постулат, что свободные цены неизбежно влекут за собой частную собственность, что она имманентно присущая свободно-конкуретно-рыночному ценообразованию, есть абсолютный бред; один из. Чистая схоластика, дистиллированная идеология, противоречащая не только здравому смыслу, но и эмпирике. Ну такие вот реформаторы были. Чуть ниже даже честно сознаются почему - "у нас-де недостаток кругозора, да". Что чистая правда. Как минимум иногда они не врут!!! - F.


В “Самиздате” висит книжка “Другая жизнь”, если кто-то захочет посмотреть, как все это исторически развивалось и как была устроена экономика к тому времени. Это своего рода памятник эпохе. Я рассказываю подробно, потому что это мой куст – одна из трех групп, которые соединились. Когда мы соединились, выяснилось, что мы говорим на одном языке и понимаем друг друга. И с 87-го по 91-й год шли интенсивные обмены, поездки в Питер были очень частыми, при том, что мы встречались не только в Питере. В общем, люди нашли друг друга. Чубайс был, как всегда, организатором.

Сейчас я хотел бы издалека посмотреть на то, что эта группа из себя представляла. Как я оцениваю ее параметры? По остроте мысли, а я много тогда ездил за границу, она находилась на хорошем западном профессорском уровне. Но по другому параметру, кругозору, конечно, нет. И понятно, почему. Эти люди производили идеи, сидя на кухнях, а не находясь в свободном академическом обмене. Во-вторых, надо иметь в виду, что западная академическая наука - это такое огромное производство. Это как General Motors. А здесь работа группы в 10-15 человек, понимаете? Одно с другим не может конкурировать. General Motors и самодельный аэроплан. С этим тоже связано очень многое в наших реформах, потому что когда говорят: “А думал ли Гайдар о том, что…?”. Ну, о чем мог думать Гайдар? То, о чем смог думать, то и придумал. Такого рода ребят, скажем, в Чили было человек 80, по остроте мысли - не хуже, а по широте знаний - гораздо лучше. Это уже, более-менее, нормально.




... Надо сказать, что вне нашей группы рассуждения о реформах были лишены жесткости. Жесткость была у традиционалистов, и жесткость была в нашей группе. Больше мыслительной жесткости не было нигде.



Но я хочу сказать о критике того дела, что происходило у нас. Я считаю, что с экономической точки зрения, как это ни странно, недостаток состоял в том, что это был недостаточный либерализм. Я бы сказал, что не совсем понятно, как делать жесткий либерализм в различных местах. В этом отношении чилийцы были гораздо сильнее нас. Человек может быть музыкально талантлив, но есть еще человек, который закончил консерваторию, музыкант. Дело даже не в том, чему его там научили, а в том, что у него есть некоторый диапазон. Вот я приведу такой пример, Серхио Де ла Квадро, министр финансов Чили, приехал сюда в 91-м году и сказал: “Худшее из того, что мы сделали – мы скопировали банковскую систему Соединенных Штатов”. В 91-м году все обомлели: “Как это? США - лучшая страна капиталистического мира”. Дальше такой сдавленный шепоток: “А что же вы тогда предложите?”. И тут просто нокаутирующий удар: “Я считаю, что исламский banking гораздо более эффективен”. В таких масштабах у нас никто не мог думать. Будучи либералом, очень сложно сделать некоторые вещи. Образование, например, очень сложная вещь, потому что имеет очень сложную мотивацию. Гораздо легче запустить металлургический комбинат, чем устроить университет. В Чили удалось сделать замечательную пенсионную систему, но не удалось сделать замечательной образовательной системы. Я просто хочу сказать, что наша группка была маленькой и с маленькими наработками. Поэтому экономический либерализм как общее направление был, а способности это виртуозно транслировать в какие-то сферы – не было.

Вне экономики был такой Борис Павлович Курашвили, который в 80-м году высказал тезис о слабости государства, который всех ошеломил. Все были уверены, что государство, поскольку оно сажает, очень сильное. Чем больше я живу, тем сильнее это понимаю.





Я бы сказал еще, на какие страны мы ориентировались. В группе не было однородности по этому поводу. Гайдар, Чубайс, Широнин, еще какая-то часть группы ориентировалась на восточно-европейские страны и их реформы. Для меня они были совершенно нерелевантны. Для меня в 90-м году, особенно после той поездки, были и остаются очень релевантной страной Чили. Страной, у которой очень много чему надо научиться. Наконец, Константин Кагаловский, известный человек в узких кругах, очень внимательно следил за третьим миром и рассматривал эту трансформацию как один из вариантов трансформации в третьем мире. Это очень грубая картинка, но, тем не менее, это было.

И с этим связана проблема, которая до сих пор не решена, – это неспособность связать реформы с традициями России. Неспособность в 85-м году, неспособность в 91-м, неспособность в 2000-м и неспособность в 2004 году - неспособность у этой группы и неспособность у страны в целом. Никто не представляет себе, как сшить эти две вещи. Я написал статью, она опубликована в “Русском журнале” и называется “Реформы вширь и вглубь”. Те реформы, что мы провели, я называю реформами вширь, реформы вглубь не получаются. То, что можно сделать на голом месте, получается. Там, где требуются культура и традиция, эти реформы не работают. Скажем, начиная от наукоемких отраслей и банковского сектора, кончая государственным устройством, судебной и армейской реформой. Список можно продолжить.




Найшуль. Хорошо. Приватизация. Приватизация была придумана мной в 1981-м году. Я пытался действовать через власть и обсуждать такого рода идеи. Но там все было глухо. Максимальная высота была – заведующий отделом сельского хозяйства Госплана и заведующий отраслевым отделом ЦК. Это два самых высоких человека, с которыми обсуждались такого рода идеи. Но дальше, когда мы подошли к 91-му году, я был против ваучерной приватизации, и я могу сказать, почему она мне не нравилась. Первая причина состоит в том, что это не была либерально-демократическая приватизация. В 92-м году председатели облисполкомов, которые через 3-4 года превратились в так называемых губернаторов, – это результат приватизации. Она была забюрократизирована, как и многое из того, что делала гайдаровская команда. И она, на самом деле, сковала экономику. Ведь вопрос не в том, чтобы провести приватизацию, а в отделении государства от экономики. И она, как это ни парадоксально, не отделяла государство от экономики. Отделяя ее в одном отношении, привязывала в другом. Это первый минус.

Второе – более тонкий вопрос, на который я не знаю ответа. И я не знаю людей, которые знают ответ. В первый раз эту проблему поставил Милтон Фридман, когда я с ним виделся в 90-м году. Он сказал, что приватизировать имущество – это нечего делать, а вот как приватизировать долги? Это главный минус того, что произошло. Имущество вышло в частные руки, долги остались на государстве. Я имею в виду и внешний долг, и пенсионный долг, и т.д. Сейчас у нас один товарищ сидит в Матросской тишине, как проявление этого конфликта. Проблема как, если сказать по-русски, разверстать долги по собственникам - не решена, и неизвестно, как ее решить. Если не разверстывать долги по собственникам, то я знаю рецепты, как можно было проводить приватизацию в 92-м году гораздо быстрее и эффективнее, чем это было сделано с помощью ваучерной приватизации. На самом деле, ваучерная приватизация не была самой скандальной приватизацией. Самой скандальной приватизацией, конечно, были залоговые аукционы. И я думаю, что это чисто политическая вещь. Это было сделано накануне выборов для того, чтобы Ельцин уцелел. Все, что я знаю, свидетельствует об этом. Цена вопроса, не слишком ли она велика для сохранения политической стабильности – я не знаю. Но, вообще говоря, от этого, конечно, становится малоприятно в любом случае.

...


Теперь - что касается того, как происходят решения власти. Это происходит очень просто, и все время происходит одно и то же. Сейчас этот процесс задержался, потому что общество не является креативным и с 92-го года ничего не придумано: все делают, но никто не думает. А устроено все было очень просто. Вот есть стопка идей, человек, который что-то придумал, свои идеи в эту стопку подкладывает снизу. Единственное право, которое у него есть – это положить под низ, т.е. он что-то начинает рассказывать на семинарах, где-то с кем-то разговаривает, печатает что-то и т.д. Что происходит дальше? Власть совершенно последовательна, она берет верхний лист из этой стопки, белиберду, которая находится наверху. К 87-му году талдычили про хозрасчет. - Ага. - Берем хозрасчет. Там еще были нетрудовые доходы, антиалкогольная компания – это все было в этой стопочке. В 80-м году это все уже было именно в этой последовательности. Антиалкогольную компанию попробовали – не получилось, нетрудовые доходы попробовали – не получилось, что там следующее? Закон о кооперации? Поехали! Единственное, что могу сказать, я сам видел текст, который Гайдар писал для Ельцина, с этим текстом Ельцин должен был выступать. И там были слова о том, что необходимо произвести освобождение цен. Рукой Ельцина на этом тексте было написано: “уже в этом году”. А это, я думаю, и есть головная операция, которую провела гайдаровская команда.


РЕВУЩИЕ 90-Е

Теперь я расскажу о некоторых вещах, которые мне кажутся наиболее яркими по отношению к 90-м годам. Я скажу о некоторых действиях и моем к этому отношении.

1.Освобождение цен. Но не всех. 2. Приватизация. Ее бюрократический характер и непроизошедшая приватизация долгов. В результате страна мается. 3. Открытие экономики. Она не была окончательно либерализована и встретила сопротивление групп интересов. Кстати говоря, Гайдар сначала себя к либералам не причислял. Это были правые социалисты, если оценивать то, что они сделали. Это курс, который соответствует лейбористам в Великобритании.

Теперь еще один очень важный момент. Либерализация выдвигает очень жесткие требования к другим институтам общества. Надо понимать, что рынок не запускается отдельно в каком-то месте, так что страна во всех остальных отношениях живет так, как она жила раньше. Отец Сергий Булгаков говорил, что конкуренция – это центробежная сила, и ее можно запускать там, где есть мощные центростремительные силы. Я, как экономист, под этим полностью подписываюсь. Свободный рынок, например, предъявляет высокие требования к судебной системе, приватизация – к тому, что сейчас называют социальной ответственностью бизнеса . Я предлагаю самоорганизующемуся общество прочитать книжку Синклера “Бэббит”. Это книга 30-х годов показывает судьбу человека, который не справился с социальной ответственностью.

Если есть рынок, значит есть суд. Если нет суда, то вместо него будет работать административная система . Значит, у вас рынка уже не будет. Это прямая вещь, потому что судебной системы нет и не предвидится, поэтому рынка нет и не предвидится. И какой бы вы ни делали либеральный рынок, какие бы вы декреты не выпускали, вы не получите этого, потому что конфликты все равно надо разрешать. И в отсутствие рынка будут разрешать их всегда через власть. И, наконец, открытая экономика. Открытая экономика - это высокие требования к патриотизму. Есть русская пословица “На завет цены нет”. Человек не должен продавать отца, мать и т.д. Это подразумевается. И либерализм, кстати, к этому отношения не имеет. Он просто проверяет способность этого человека не продавать родину. Как всякая система с сильным стимулом. Как, например, половой инстинкт проверяет способность человека контролировать себя.

- неожиданно, да? Либералы о важности патриотизма как в сущности облигатного условия для эффективного функционирования открытой экономики. Ну кто бы мог подумать! Оказывается, открыться миру, ликвидировать монополию внешней торговли, сделать рубль свободно-конвертируемой валютой и снять таможенные барьеры вовсе недостаточно - еще патриотизм нужен, причём просто-таки жизненно необходим, да не абы какой, а крепкий! А чо ж вы тогда-то молчали? Ну, он лично может не очень молчал, но не на слуху оно было в позднеперестроечных публикациях.




Мы сделали все по учебникам. Кстати, это было головное направление мысли в 91-м году - никаких собственных путей. Все делаем, как в учебнике написано. Я не буду называть человека, который мне это сформулировал, он сейчас занимает высокое положение.




И я бы хотел бы закончить эту часть следующими словами. У нас есть такие направления мысли: западничество и почвенничество. И с 91-го года по нынешний момент мы наблюдаем банкротство обоих этих направлений. Западничество все, что могло дать в плане идей, дало. Выяснилось, что это очень мало. Т.е. они говорили, что мы знаем, что надо сделать, как на Западе, кое-что сделали, как на Западе, кое-что из этого получилось. Как западник, например, я признаю, что лучшая судебная система в Великобритании. Расскажите, как это сделать - Вы же западник! И тут начинается разговор о том, что наш народ еще не созрел, что его еще 300 лет надо воспитывать и т.д. Теперь почвенники. Они выступают так, задайте им вопрос: “Расскажите, как сделать собор?”. И тут тоже начинается разговор, что если бы татаро-монгольское иго нас не испортило, Петр Первый не повредил и т.д. Вы знаете, есть такой церковный грех, называется мечтательность. Это то, что у них общего. Это мечтатели политические. И как только выяснилось, что реально надо что-то делать, обнаружилось, что идей нет, что они просто сидели где-то на кухнях и разговаривали. Почвенничество за эти годы родило, по-моему, только название типа Государственная Дума. Кстати, кривое по-русски. Если ухо напрячь, то понятно, что Государственная Дума - это не по-русски. Хотя это название было и до революции тоже. А у западничества мы плоды пожали. Кое-что получилось, кое-что не получилось. Все, что можно сделать на пустом месте, получилось. Остальное – нет.




Софья. Раз уж затронули приватизацию, я хочу спросить, насколько предусмотрены самими реформаторами были негативные для нашей страны последствия приватизации? Были ли эти последствия заложены в программу, или не стоит называть злым умыслом то, что было простой глупостью?

Найшуль. Вы знаете, если народу не больно, это значит, что реформы не идут. Идиллических реформ преобразования не существует. Поэтому то, что народу было больно, это нормально. Говорили, что это была шоковая терапия. Нет. Это не шоковая терапия. Это хирургия. Тут так – либо терапевтическое лечение, тогда брюшина не вскрывается, либо хирургия и все, что должно было быть удалено, удаляется. Рядом с нами есть такая страна, Эстония. Я несколько раз разговаривал с ее премьер-министром. В этой стране уже все реформы закончены. Ведь у эстонцев подняли цены на ЖКХ, и эстонцы это терпели. Знаете, почему терпели? Потому что у нас Гайдар сказал, что мы от этих реформ будем жить лучше. Это была крупнейшая идеологическая ошибка. Что сказали в Эстонии? В Эстонии сказали: “мы будем независимые. А если мы не выдержим эти реформы, то мы не будем независимыми”. И это же было лейтмотивом реформ в восточно-европейских странах. По этой же причине удались реформы в Чили. Благодаря национальной спаянности удались реформы в демократической стране Новая Зеландия. Там были крутейшие либеральные реформы. Народ страдал, но он знал, для чего страдает. Конечно, последствия таких реформ – тяжеленные. Хуже всего, когда народ страдает, а результатов нет. Это большой минус государственному деятелю.

- ну тут конечно просто no comment. - F.



Найшуль. Я считаю, что не только не дали развернуться, но и идейный запас, с которым пришли реформаторы, был недостаточен. Можно было сделать гораздо больше. И дело не только в том, что мешали.

- вы тоже вспомнили анекдот про кур и советы раввина? Ага-ага. - F.


Валитов. Виталий Аркадьевич еще более сильную вещь сказал: на самом деле, они ничего и не придумывали. Действовали строго по образцам и импортировали то, что есть там. Собственной работы проектирования, фактически, не было.


- а тут вам вспомнилась грузинская короткометражка, как односельчанина с высокого столба снимали? Кинули верёвку, дёрнули, он бах оземь. Вай-вай! "Ну а что, Гиви вчера в колодец упал, ведь так же делали?"
Вот и мне тоже вспомнилась. - F.


Найшуль. Это не совсем так. Была идейная установка, что хватит нам экспериментов, хватит нам того, чем занимались большевики. Но это не значит, что не придумывали. Я уже сказал, что люди были с яркими мыслями и с недостаточно широким экономическим кругозором.

- переводя на понятный язык: "ребята, фигнёй нас не грузите, мы по стратегии". - F.


Дума наша – химера. Можно ли что-то найти, что ее функционально замещало бы? Отвечаю. Можно. Но эта работа нам не по мозгам. Задача, исходящая из всего того, о чем я говорил, - это научиться жить своим умом. Но мы этого не умеем. У нас нет этого ума. Это довольно тонкая вещь. Это сродни поэтическому переводу.




Найшуль. Я по-простому буду говорить. Понимаете, когда Вы задаете вопрос, все ли было проанализировано… Было проанализировано то, что можно проанализировать. Я 10 лет был при Госплане, потом я писал записки для ЦК КПСС и т.д. Т.е. я при власти состою уже почти что 30 лет. Я просто хочу сказать, что там так не получается. Глубокий всесторонний анализ я, например, очень люблю. Но люди, которые делают дело, этого очень не любят. Есть момент, когда надо что-то решать, и из публичного пространства берется то, что существует. Поэтому группа анализировала то, что могла анализировать. С точки зрения главного политика страны, более релевантной группы не было. И надо сказать, что десятилетие реформ показало, что так оно и было. Группа думала, что ее через 3 месяца скинут. Но ее не скинули. Просто ее заместить было нечем.

Я разговаривал с одним очень глубоким человеком. Он спрашивает, как Вы относитесь к своей идее приватизации? Вы чувствуете груз моральной ответственности за ваучерную приватизацию? Я хочу сказать, что я очень спокоен в этом отношении. Почему? Я очень рано сгенерировал одну из идей, которая может быть использована в хозяйственном обороте. И сам я, кстати, не выступал толкателем, и в зубы ее никому не вставлял. Но в 92-м году оказалось, что сверху, в этой стопке идей, лежит листочек, на котором написано Найшуль. И все. Других листочков нет. Остальные уже пробовали: аренда, хозрасчет, еще что-то. Взяли этот листочек. И так будет всегда. И для того, чтобы у нас были качественные государственные решения, нужна очень высокая плотность государственной мысли. Я к этому призываю. На самом деле, я хотел бы, чтобы людей моего уровня было человек 80, 100, 200. Я могу сказать, сколько их есть сейчас, это немного. Но не потому, что я такой умный, а потому, что в таком состоянии находится эта среда. Эти реформы - это же не пятидесятилетний труд российской Академии Наук. Это труд группы в 10-12 человек, которая думала о чем-то, когда за это можно было сильно получить по шее, в то время, когда экономисты занимались совершенствованием норм и нормативов.

---