МЛАДШИЕ БРАТЬЯ КРЕЙСЕРА КИРОВ ИЛИ ИСТОРИЯ МОРСКОГО БРОНЕКАТЕРА • И.ЧЕРНИКОВ Несколько лет назад мы получили письмо от ветерана-балтийца А.Карцева: «На обложке брошюры о трагическом мерекюльском десанте (под Нарвой, февраль 44 г.) я увидел снимок корабля — катера, о котором по существу никогда не писалось. Называли его шхерным монитором, потом — то малой канлодкой, то морским бронекатером. Путали его и путают поныне то с малым бронированным охотником, то с двухбашенным речным бронекатером. Строились они в блокированном Ленинграде, воевали на Балтике — в ходе операций 1944— 45 гг. Шли всегда первыми. Подрывались, гибли, но самоотверженно делали свое дело. Жаль, что об этом не знают нынешние молодые моряки! А ведь играли «МБК» важную роль во всех десантных операциях. Недаром дивизион их был награжден орденом Боевого Красного Знамени, а один из матросов с «МБК» стал Героем. Считаю, что в вашей исторической серии должен быть очерк об этом заслуженном корабле — и не только как о талантливом инженерном решении: пусть это будет и рассказ о несгибаемых ленинградцах, о мужестве моряков». Мы обратились с предложением написать о морских бронекатерах к контр-адмиралу С. В. Кудрявцеву, в годы войны командовавшему бригадой шхерных кораблей. На встрече в редакции Сергей Валентинович рассказал о «МБК» много интересного, но так и не успел подготовить обещанную статью. Вскоре он скончался. За эту тему взялся наш постоянный автор И. И. Черников, известный своими публикациями по истории кораблестроения. Он использовал не только архивные материалы и крайне немногочисленные литературные источники, но и устные воспоминания многих ветеранов-адмиралтейцев и моряков-катерников. Рецензировал его работу Клуб любителей истории отечественного кораблестроения, недавно организованный на Балтийском заводе имени Серго Орджоникидзе. Моряки о катерах «МБК» «„МБК" были схожи с танками по характеру действий: предназначались прежде всего для непосредственной поддержки боя в упор. Для шхер эти «морские танки» с их малой осадкой и небольшой длиной, позволявшей разворачиваться в узкостях, были очень хороши, более того — незаменимы». Из воспоминаний адмирала В. Ф. Трибуца «Как с позиций классического кораблестроения — не знаю, а те, кому приходилось штурмовать укрепленные береговые позиции врага, говорили одно: жаль, что таких катеров мало! Тот, кто придумал эти великолепные маленькие броненосцы, хорошо помог приблизить час Победы, сберег немало дорогих молодых жизней». Контр-адмирал С. В. Кудрявцев — из записи беседы в редакции. «Цель маленькая — борт над водой возвышался меньше метра. А какое мощное было на этих замечательных кораблях вооружение! Да, теснота была внутри страшная. На первых мониторах никаких бытовых удобств не имелось, хотя численность экипажа превышала 50 человек. Но когда пришла пора наступать, об этом и не думал никто. Главное— было из чего стрелять!» Г. А. Броневицкий — в годы войны моторист «МБК-510» «Появление совершенно нового подкласса боевых кораблей было продиктовано жизнью — вызвано объективными условиями войны на Балтике. В марте 1944 года из построенных в самых тяжелых условиях кораблей, оказавшихся поистине незаменимыми, был сформирован дивизион «МБК» (из четырех отрядов по 4 единицы). Он прошел славный боевой путь от стен Ленинграда до Свиноуйстце и Борнхольма. И в боях полностью раскрылись широкие возможности этих замечательных кораблей.» Контр-адмирал И. Г. Максименков, в годы войны — командир Краснознаменного дивизиона «МБК» «Мне рассказывали, что пленные офицеры с большим уважением отзывались о балтийских «морских танках». Их командование считало фантастикой, отказывалось верить, что уникальные по сочетанию боевых качеств корабли могли быть спроектированы и большой серией построены в блокированном городе, который они все это время считали мертвой зоной. Насколько мне известно, в других флотах ничего подобного не имелось». Адмирал Ю. А. Пантелеев — из записи беседы в редакции «Разнобой, имеющийся в сведениях об МБК, объясняется просто: разные корабли одной серии вооружены были по-разному. При малейшей возможности вооружение усиливали — добавляли стволы, навешивали «эрэсы». Ради этого шли на все. Помню, в конце марта — начале апреля 1943 г. я уговорил работников завода снять с моего «МБК» штатные 82-мм минометы, поскольку прицельная стрельба ими оказалась практически невозможна. А поставили на их места две дополнительные 45-мм пушки. За инициативу командование объявило мне трое суток ареста, которые я, впрочем, так и не отсидел. Но тут же начали устанавливать «сорокапятки» на всех других мониторах. И все командиры были довольны». А. А. Зеленовский — в годы войны командир «МБК-502» «Эти «катерные линкоры» показали себя грозной силой... Дерзкая операция была проведена «МБК» кап. 3 р. Максименкова на редкость удачно. Отряд, встретившись с десятком быстроходных десантных барж противника, смело вступил в бой. И сильно вооруженные баржи, поддержанные артиллерийским огнем с берега, не выдержали сосредоточенного натиска нескольких маленьких грозных кораблей. Строй противника нарушился, он обратился в бегство.» В. Азаров, А. Крон, газ. «Красный флот», 09.12.44 Когда праздновалось 40-летие Победы, на ВДНХ была развернута интересная выставка «Судостроители — фронту». Благодаря этому, пожалуй, впервые можно было по-настоящему оценить подвиг корабелов Ленинграда. Помимо выполнения самых срочных фронтовых заказов на оружие и боеприпасы они переоборудовали в канонерки и тральщики мирные буксиры и шаланды, ремонтировали поврежденные корабли, вводили в строй недостроенные. И дали действующему флоту несколько сотен новых единиц! Это были не только простейшие по конструкции несамоходные ладожские баржи или тендера-плашкоуты с двигателями от грузовика. Мы увидели на выставке макеты созданных в осажденном городе первоклассных торпедных катеров, сторожевых катеров и тральщиков совершенно нового типа. Немногие сохранившиеся документы и фото рассказывали о крупносерийной поточно-позиционной постройке цельносварных бронированных «охотников» и морских бронекатеров — кораблей действительно уникальных, не имевших аналогов и прототипов. О «БМО» уже рассказывалось в «КиЯ». Теперь на очереди рассказ об еще менее известной, но не менее славной странице истории нашего кораблестроения — о создании шхерных мониторов или, иначе, морских бронекатеров («МБК», «МБКА»). Очевидно, рассказ этот будет недостаточно полон — недостает многих фамилий, дат и цифр. Объясняется это, в частности, крайней скудостью документального материала. Ветераны как отличительную черту судостроения тех лет упоминают именно то, что объем деловой документации и переписки был сокращен до действительно необходимого минимума. Не до бумаг было, когда корабли строились под бомбами и снарядами, в холодных разбитых цехах. Когда не хватало квалифицированных рабочих, станков, топлива, электроэнергии. Когда работа ежедневно и многократно осложнялась необходимостью подыскивать замену недостающих материалов. Когда то и дело приходилось перерабатывать чертежи с учетом поступления не соответствующего проекту оборудования. Странное, на первый взгляд, заглавие этой статьи имеет свою историю. Оно подсказано ветеранами флота. Дело в том, что когда в конце первой блокадной зимы было принято решение о срочной постройке серии малых бронированных кораблей, все продолжающие работу цеха и участки ленинградских судостроительных заводов были перегружены сверх меры. Голод, холод, бесконечные бомбежки уносили все новые жизни. Истощенные люди тяжело болели, нередко умирали у станков... Вот несколько фактов из блокадной хроники коллектива адмиралтейцев, которому была поручена постройка шхерных мониторов. Зимней ночью 1942 г. конструктор В. К. Дурнев упал на улице — на пути с работы — и подняться не смог. Только утром, собираясь хоронить умерших, обнаружили, что в нем еще теплится дыхание. Его доставили в стационар, с огромным трудом вернули жизнь. Однако едва Дурнев начал ходить, он из стационара исчез. Нашли его за чертежным столом. Вернуться конструктор отказался, заявив: «Я здесь нужен — у нас новый заказ...» Кузнецу К. Д. Абанину в начале войны шел 64-й год, он уже был пенсионером. Однако старый и больной человек эвакуироваться не согласился, а пришел в родной цех, чтобы заменить ушедших на фронт. Немолод был и К. Ф. Терлецкий — участник первой мировой войны, главный строитель верфи. Константин Филиппович всегда оказывался там, где не ладилось, где требовался совет опытного человека (как бы ни было тяжело, считал долгом побывать на разбросанных чуть ли не по всему городу площадках, где бригады адмиралтейцев ремонтировали и вооружали корабли. Городской транспорт не работал — выручал Терлецкого велосипед; на нем же он ездил в поисках материалов и запчастей, доставлял чертежи, а то и мелкие детали. Он стал одним из организаторов работ по освоению новых заказов. Судосборщика А. Рыжкова привезли в цех на детских саночках. Двигаться он не мог и, сидя на стуле, руководил новичками-подростками, занявшими место отцов. Во всем огромном корпусном цехе едва ли насчитывалось тогда 200 человек, да при том добрые три четверти их составляли впервые пришедшие на завод женщины. «Все, кто держался на ногах, работали без выходных, по 11 часов в две смены,— вспоминает ветеран-адмиралтеец М. Г. Волков,— и больно смотреть было на молоденьких девушек и ребят, которые в обеденный перерыв мгновенно засыпали от усталости тут же, где работали». Имеющихся сил для выполнения нового заказа Военного совета явно не хватало, а рассчитывать на приток новых рабочих уже не приходилось. Единственным выходом из создавшегося положения было привлечение к постройке «МБК» самих моряков. В числе первых оказались краснофлотцы с «Кирова». Это и дало основание называть построенные с их помощью маленькие, но такие нужные флоту корабли «младшими братьями» легендарного крейсера. Известный писатель-маринист Н. Г. Михайловский так описывает появление «кировцев»: «Полундра! — разнеслось по цеху, когда матросы с крейсера под началом инженера-механика Ивана Терентьева повезли на катках длинную коробчатую балку для киля самого первого бронекатера.— Раз, два, взяли! — командовал ими опытный мастеровой Александр Иванович Бурдинов. - Пожалуй, трактор не взял бы, а матросы могут,— пошутил начальник цеха. - Один матрос — две лошадиные силы! — раздалась чья-то реплика. Через несколько минут в цех прикатили вагонетку, нагруженную длинными На третий день подготовительные работы были закончены. Матросы, занятые на строительстве головного корабля, выстроились в две шеренги, как на параде. Играл оркестр. Прибыл директор завода, представители общественных организаций. И под вражескими бомбами и снарядами потекли матросские трудовые будни». Когда получилась заминка — на заводе не оказалось ни одного кранового машиниста, выручил старшина Петр Иванов, до войны работавший на «Большевике». Моряк долго рассматривал незнакомый кран, потом забрался в кабину, включил мотор, сделал несколько пробных поворотов и высунул голову в оконце: «Можно застрапливать!»... Закладке головного шхерного монитора' — так именовались эти корабли по флотской терминологии тех лет — предшествовал большой многолетний труд конструкторов. Как рассказано в статье «Канонерки в москитном флоте» (см. «Моделист-конструктор» № 10, 1985 г.), началась эта работа еще до войны (1938 г.), когда по предложению главного артиллериста КБФ И. Грена было подготовлено задание на проектирование многоцелевого морского бронекатера водоизмещением 220 т с осадкой не более 1,5 м, предназначенного для действий в мелководных районах. Отметим, что по идее это был, в первую очередь, своеобразный «истребитель легких катеров», поэтому бронирование рассчитывалось на действие не орудий, а лишь крупнокалиберных пулеметов противника. В состав вооружения кроме двух 76-мм орудий в башнях среднего танка «Т-28» входило лишь значительное число (10) пулеметов, т. е. никаких автоматических и полуавтоматических пушек вспомогательного калибра не было. Особое внимание уделялось маневренности, мореходным качествам и скорости хода. Считалось необходимым, чтобы катер имел возможность поддерживать скорость не менее 20 узлов даже в условиях 6-балльного волнения. Оговаривались высокая автономность (6 суток) при большом районе плавания — не менее 500 миль. Получив такое задание, конструкторы подготовили эскизный проект «АЛБК». К этому времени под руководством Ю. Ю. Бенуа был разработан проект речного бронекатера (пр. 1124), имевшего примерно такую же скорость и такое же вооружение — те же самые две танковые башни. Надо полагать, это упрощало дело, но было бы ошибкой думать, что корабли получились одинаковыми. Достаточно сказать, что водоизмещение морского варианта оказалось почти в 4 раза больше, чем речного! Поскольку превышать заданную из оперативно-тактических соображений осадку было нельзя, пришлось соответственно увеличенному водоизмещению (сумме весов — статей нагрузки корабля) повышать длину и ширину корпуса. Так и вышло, что при всем горячем желании конструкторов сделать морской бронекатер с возможно меньшими размерениями, он получился на целых 12 м длиннее и на 1,6 м шире речного. Такой была цена утолщенной брони, увеличенной мореходности и автономности плавания. В тот период наша промышленность осваивала выпуск новых типов катерного двигателя — дизелей уменьшенных габаритов. Поэтому пришлось разрабатывать не один, а по существу несколько проектов под различные варианты двигателя. В январе 1941 г. заместитель наркома ВМФ адмирал И. С. Исаков утвердил проект бронекатера (водоизмещение 166 т, скорость 18 уз) с двумя дизелями типа «М-50», однако эти двигатели так и не были освоены, в связи с чем и сам проект «МБК» оказался не нужным. Началась война. И буквально с первых же ее дней выявилась самая настоятельная необходимость именно в таких кораблях. Причем все больше становилось ясно, что нужны они не столько для борьбы с «москитным» флотом противника (для этого могли быть использованы катера и корабли других типов и классов), сколько для подавления его огневых точек на берегу. Конечно, скорость по-прежнему считалась одной из важных тактико-технических характеристик, но на первое место выдвинулись такие требования, как высокая живучесть и надежность защиты уже не от пулеметного огня, а от бронебойных снарядов калибром до 37—40 мм и на дистанции прямой наводки, т. е. не более 100 м. Да, мы отступали. Балтийский флот оказался запертым в устье Невы. Однако и в самые грозные дни балтийцы верили, что доведется наступать, отвоевывая занятые врагом берега. И было очевидно, что при ведении наступательных операций без мелкосидящих артиллерийских кораблей флоту не обойтись. Великолепно проявившие себя в составе сражающихся флотилий «БКА» проекта 1124 оставались слишком легкими, чисто речными кораблями. Приходилось — и не раз! — использовать их и в морских условиях, однако это была сугубо вынужденная мера. Настоятельно требовались мореходные катера с минимум втрое более мощной броней (на «речных танках», напомним, она не превышала 12—14 мм). Стоит привести цитату, позволяющую представить ход рассуждений командующего КБФ адмирала В. Ф. Трибуца: «К поддержке наступления мы готовились основательно. Существовала проблема: как поддержать высадку десантов, чем подавлять огонь обороняющегося противника! Поражать закрытые огневые точки, по сути дела — точечные цели, можно лишь прямой наводкой из корабельных орудий. Нужны были небольшие бронированные корабли с орудиями хотя бы среднего калибра, но защищенными башней. Мониторы — по принципу, катера - по размерам (более крупным кораблям не пробраться и не развернуться в узких и мелководных районах)». Так все более четко обозначались контуры необычного катера — шхерного монитора или, иначе, малого морского монитора. На основе имевшегося готового проекта дизельного «МБК» конструкторы под руководством Дмитрия Николаевича Загайкевича в самые сжатые сроки подготовили так называемый предэскизный проект нового корабля (пр. 161) с расчетом на башни танка «КВ-1» и единственные имевшиеся тогда в распоряжении катеростроителей и устанавливаемые на торпедных катерах и охотниках бензиновые карбюраторные двигатели «ГАМ-34БС» (глиссерные Микулина по 1200 л. с.). Этот вариант двухвинтового шхерного монитора уступал предыдущему в скорости, но зато имел еще более мощную броню — до 50 мм по бортам и 30 мм на палубе. Идея, положенная некогда в основу замысла, получила, как видим, законченное воплощение. Главное — это броневой ящик («цитадель»), внутри которого расположены жизненно важные отсеки — МО, топливные танки, артиллерийские погреба. Над цитаделью возвышаются только броневая боевая рубка и броневые орудийные башни. Общий вес брони составляет около 69! т — до 41 % водоизмещения. На двигатели остается слишком малый запас веса, поневоле приходится жертвовать мощностью установки и, следовательно, скоростью. Для сравнения напомним, что при проектировании гораздо более легкого (60 т.] бронированного охотника, рассчитываемого на сравнительно высокие скорости хода (до 25 узлов при той же самой мощности 2Х 1200 л. с.), пришлось наоборот жертвовать защитой — толщиной брони: там она не превышала 12 мм и составляла лишь 16—17 % водоизмещения. В марте 1942 г. народный комиссар ВМФ Н. Г. Кузнецов утвердил проект с артиллерией в башнях от среднего танка «Т-34» и, наконец, заводское КБ под руководством Юрия Гавриловича Деревянко, получив этот проект с Большой земли, стало выпускать рабочие чертежи. В феврале 1942 г. Военный совет КБФ принял решение о постройке первой серии из 10 шхерных мониторов. Военный совет фронта обязал судостроителей сдать головной из них уже в декабре того же года, однако только 16 октября его удалось заложить. Поскольку нельзя было не учитывать реальные возможности предприятия, работающего в неимоверно тяжелых условиях, конструкторам пришлось пойти на ухудшение ходовых качеств будущих кораблей. Обводы и конструкцию цельносварного корпуса максимально упростили. Чтобы исключить необходимость в горячей гибке листов (не было тогда ни специалистов, ни работающих печей для нагрева), применили остроскулые обводы с прямолинейными очертаниями шпангоутов на днище, плоском в средней части корпуса, и вертикальными бортами. Исключительную сложность представляла организация взаимодействия с другими ленинградскими предприятиями, на которых следовало срочно наладить производство не только судового оборудования, но и основных материалов для постройки корпуса. Для начала пришлось осмотреть все доступные склады многих заводов города. Удалось найти только 500 т листовой стали подходящего сортамента. Одновременно взяли на учет 3500 т стали слишком большой толщины 10— 30 мм, а на заводе имени Ворошилова срочно наладили ее перепрокат на необходимые меньшие толщины 1,5—6 мм. Ижорцы организовали специальный цех для изготовления секций боевых рубок и артиллерийских башен. Броней спецификационных толщин удалось укомплектовать только 5 кораблей. На остальных броня устанавливалась исходя из наличия и следующих общих соображений: в районе цитадели — на борт от 40 до 60 мм и на палубу от 23 до 32 мм, палуба в оконечностях — от 13 до 20 мм; общий вес брони при этом не должен был превышать предусмотренного проектом. В блокированный город удалось доставить поступившие по ленд-лизу американские двигатели «Паккард». По мощности они соответствовали запроектированным, но отличались излишне высоким числом оборотов, низким моторесурсом и большим расходом топлива — остродефицитного высокооктанового бензина, которого не хватало тогда на вылеты истребителей. Однако другого выхода просто не было. Первые же два «Паккарда» погрузили в моторный отсек головного монитора. К 22 декабря закончили их установку и начали работы по монтажу валопроводов. 18—19 февраля на корабль поставили башни; боевая рубка к этому времени уже была приварена к палубе. Попутно несколько слов о кооперации заводов блокированного города. На строившиеся одновременно «МБК» и «БМО» паровые котлы отопления поставлял Невский завод, шпили и рулевые машины — «Русский дизель», насосы — «Красный факел», гребные винты — балтийцы, якоря — ждановцы... 11 апреля мощный плавучий кран опустил готовый корпус на воду, началась достройка. 17 апреля стоящий у стенки головной корабль посетили члены Военного совета А. А. Жданов и А. А. Кузнецов, и командование флота во главе с В. Ф. Трибуцем. Они дали высокую оценку совместной работе коллектива рабочих и моряков эскадры. Необычный корабль понравился, но было высказано пожелание усилить зенитное вооружение. В результате на монитор дополнительно установили 45-мм полуавтоматическую пушку в корме и два ДШК по бортам у рубки. Водоизмещение при этом сразу же возросло на целых 7,5 т, так как потребовалось ставить и соответствующие подкрепления палубы. Все это привело не только к некоторому увеличению осадки и дальнейшему уменьшению скорости хода, но и ухудшению показателей остойчивости (потеря метацентрической высоты составила 6 см]. В ночь на 8 июня первый шхерный монитор вышел на ходовые испытания. Из-за слишком «тупых» обводов носовой части корпуса уже при скорости 10,5 узла катер гнал перед собой большой вал воды. До проектной скорости (15 узлов) он «не добирал» целых 2 узла. И дело было не только в упрощенных обводах. Впоследствии, вспоминая эти испытания, руководившие кораблестроением блокадного Ленинграда инженер-адмиралы П. Котов и А. Усыскин писали: «Конечно, «Паккард» не был подходящим двигателем. Мы видели, что гребные винты «мололи» воду, однако, чтобы снизить обороты с 2000 на валу двигателя до 500, нужна была сложная передача, а редукторов у нас не имелось...» На волне в 3—4 балла он буквально зарывался в волну носом, вода заливала палубу и даже башенный прицел, заплескивалась через клюзы. Катер сильно — до 20° — кренился на крутых поворотах. Дальнейшая работа кораблестроителей и моряков по корректировке проекта и устранению хотя бы части выявленных недостатков, большей частью — неизбежных, если учесть условия, в которых создавался корабль, очень поучительна. В кратчайший срок находились единственно возможные решения, которые в мирное время показались бы, по меньшей мере, странными. Чтобы уменьшить заливание палубы и башни, в носовой части наварили на обшивку фальшборты-козырьки с большим развалом бортов. Клюзы закрыли снаружи откидными крышками. Изменили конструкцию герметизации палубных и башенных люков. Для улучшения естественной вентиляции машинного отделения над люком МО сделали выгородки высотой 0,7 м, а на мостик вывели широкий парусиновый рукав-воздухозаборник (на старинных парусниках он назывался виндзейлем). Особое внимание уделялось всемерному повышению боевой эффективности монитора. На пробных стрельбах выяснилось, что ведение огня из имевшегося на боевой рубке турельного ДШК мешает управлению кораблем. Пулемет сняли и нашли ему другое место, люк заделали броневым листом. Грохот двигателей делал невозможной связь с кормовой башней по переговорным трубам. Позаимствовали решение у, танкистов — стали вместо переговорных труб налаживать ларингофонную связь. Парение в районе выхлопа ухудшало условия работы наводчика кормового орудия (к тому же создавалась опасность отравления работающей наверху прислуги). Пришлось сделать выхлоп подводным; одновременно это уменьшило дальность обнаружения корабля из-за шума моторов. Возникла и такая проблема: в зону действия дульных газов при стрельбе вполне могли попасть конструкции самого корабля — опасность этого изнутри башни да еще в пылу боя оценить было трудно. Придумали механические ограничители поворота. Наконец, по просьбе флота в корме установили стеллажи для 12 глубинных бомб. «Иногда нас, ленинградских «блокадников»,— писали П. Котов и А. Усыскин,— некоторые кораблестроители с Большой земли критиковали, кто молча, а кто и вслух, за неудачные решения. Конечно, легко было критиковать. Но мы прощали монитору все его недостатки, ибо пережили тот счастливый час, когда первый монитор с экипажем, гордый своей нелегкой миссией, отвалил от стенки и ушел в финские шхеры на выполнение боевого задания». Очень важно и другое. Как пишет П. Котов в предисловии к сборнику «На стапелях под огнем», работы по созданию корабля нового типа заняли втрое меньше времени, чем по довоенным нормативам. Приемный акт на головной корабль ' датирован 22 сентября. К этому времени флаг был поднят уже на пяти кораблях серии. Постройка последних трех кораблей серии от момента закладки на стапеле (в цехе) до сдачи флоту занимала три — три с половиной месяца. Новые корабли были встречены на флоте с восторгом. Экипажи их комплектовались теми моряками эскадры, которые их строили. В мемуарах адмирала В. Ф. Трибуца есть любопытная запись. При подготовке операции по освобождению островов Выборгского залива командующий 59-й армией генерал-лейтенант И. Т. Коровников, впервые увидав странный морской корабль с танковыми башнями, захотел познакомиться с «МБК» поближе. Генерал первым делом влез в башню и был приятно удивлен размерами и компоновкой подпалубного пространства. «Такой установке любой танкист позавидует!» — был его отзыв. С прорывом блокады обстановка в городе сразу начала изменяться к лучшему. Пока флоту сдавались последние катера первой серии, конструкторы срочно корректировали проект с учетом появившихся новых возможностей, боевого опыта, а также замечаний специалистов приемной комиссии. Стоит отметить, что, судя по сохранившимся документам, комиссия, учитывая задание еще довоенных времен, по-прежнему считала основным назначением «МБК» борьбу с катерами. Комиссия отметила, что последующее повышение боевых качеств корабля должно идти по линии увеличения скорости, причем необходимая мощность установки должна обеспечиваться применением более экономичных и надежных, чем «Паккарды», дизелей. Как раз в это время стало известно, что в мае во Владивосток прибыли дизеля фирмы «Дженерал Моторс» мощностью по 500 л. с., которые расходовали топлива в три раза меньше, а главное — работали не на бензине, а на дешевом соляре, гораздо менее взрывоопасном. В связи с этим бронекатера программы 1944 г. предполагалось строить в дизельном варианте, однако своевременно получить дизеля завод так и не успел, и в конце концов пришлось ставить все те же «Паккарды». Чем же отличались эти 10 улучшенных бронекатеров от 10 кораблей первой серии! Самое главное — корпуса их строились по новому теоретическому чертежу. Теперь завод уже мог выполнять горячую гибку листов, а это позволило применить хотя бы в носовой части вместо упрощенных «граненых» более совершенные с точки зрения ходкости и мореходности криволинейные (круглоскулые) обводы. Одно это позволяло рассчитывать на некоторое увеличение скорости хода. Был принят ряд конструктивных мер, обеспечивающих повышение боевой живучести и непотопляемости корабля. Так, решено было отказаться от имевшихся ранее дверей в водонепроницаемых поперечных переборках, поскольку, как показал опыт, во время боя переходить из отсека в отсек приходилось крайне редко. Целый ряд дополнений и улучшений в части оборудования корабля удалось внести в проект за счет экономии в весе брони, причем сделано это было без уменьшения ее толщин. Конструкторы, совершенствуя первоначальную компоновку «МБК», сократили общую длину цитадели и уменьшили высоту боевой рубки на виде корабля сбоку. То, что рубку сделали «ниже», позволило уменьшить вес ее броневых стенок. Это не только положительно сказалось на остойчивости катера благодаря понижению общего центра тяжести, но и уменьшило «поражаемую площадь силуэта» — размеры цели, которую представляет сам «МБК» в бою. Пришлось, однако, принимать меры к тому, чтобы не ухудшился круговой обзор из рубки: на ее крыше установили командирскую башенку (с танка «Т-34») с люком и перископом. Для удобства управления кораблем вне боя (при швартовке и т. п.) на мостик вынесли дополнительные штурвал и машинный телеграф. Слово «ниже» в начале абзаца взято в кавычки неслучайно: ясно,что уменьшать высоту в этом очень важном помещении, где во время боя находятся командир корабля и рулевой, было нельзя. Рубку «утопили» — опустили ее пол ниже уровня палубы. Это, естественно, несколько уменьшило объем лодпалубных помещений, в частности — отсека топливных цистерн и машинного отделения. Потребовалось компенсировать ухудшение условий работы мотористов улучшением вентиляции — установили электровентилятор. Попутно подключили к появившейся сети еще два таких же вентилятора для орудийных башен и электропривод шпиля (раньше работа ручным шпилем отнимала при снятии с якоря слишком много времени). За счет экономии веса стало возможным установить вспомогательный котел большей паре-производительности, что, наконец-то, сняло проблему отопления, отнюдь не маловажную при проведении боевых операций ранней весной и поздней осенью. Улучшили, изоляцию. Другими словами, кораблестроители делали все, чтобы служить на «МБК» стало легче. Рабочие и моряки эскадры, показывая образцы самоотверженности и трудовой доблести, выполнили заказ в установленные Военным советом сроки. В течение 1944 т. один за другим «МБК» поднимали флаг, принимали боезапас и выходили в море, чтобы вступить в бой. Теперь, как писал адмирал В. Ф. Трибуц, корабли для наступления у героев-балтийцев были : «Недаром в тяжелых условиях блокады два года строили мы морские бронекатера». 1 Мониторами называли существовавший ранее класс бронированных мелкосидящих и низкобортных артиллерийских кораблей, предназначенных для боевых действий в прибрежных зонах. Как правило, мониторы имели на вооружении незначительное количество стволов большого калибра, расположенных в одной-двух вращающихся башнях. Сам термин ведет начало от названия первого такого корабля (1862 г., США), в котором эти черты были воплощены очень четко. Слово «шхерный» давало понять, что речь идет о маневренном корабле малых размерений, хорошо приспособленном для плавания в районе шхер, характерных для Балтики. ' Командирами, принимавшими головной «МБК-501», были сначала В. В. Тунгусков, а затем А. Н. Орлов; воевал он под командованием Вейтберга. Второй корабль принимал А. И. Потужный.